Война послезавтра

Головачев Василий Васильевич

— Понял, Денис Самойлович.

Приехали в начале четвёртого.

Зернов зашёл в буфет на втором этаже, взял чай и булочку с маком, буквально на ходу (на него поглядывали — осанистая фигура в генеральском мундире) съел и ровно в половине четвёртого зашёл в триста третий кабинет.

Он был пуст. Однако не прошло пары секунд, открылась дверь, в помещение, где стоял длинный стол с рядами стульев и стол поменьше, образующий с первым букву «Т», чуть ли не вбежал седой мужчина с лицом хирурга, спешащего на операцию. На Зернова глянули прозрачно-серые цепкие

глаза. Тригоркин четыре года возглавлял ГРУ Минобороны и считался человеком президента.

— Что случилось, Денис Самойлович? Что за спешка? — Рука председателя Совбеза была железной. — Садись.

Присели на стулья напротив друг друга.

— Я был у министра. — Зернов пересказал суть беседы. — Прошу поспособствовать перед президентом: приказ министра считаю необоснованным. Открытие неймса принадлежит нам, мы и будем работать с ним дальше, тем более что перспективы по подавлению климатак очень высоки. Конечно, у неймса великолепные возможности стать оружием номер один в России, и мы на эту тематику не замахиваемся, но испытывать «Шершень» на климдивах намереваемся и в дальнейшем.

Тригоркин бросил нетерпеливый взгляд на часы.

— Чёрт, нет времени… поговорить бы не спеша… мне понадобится полная информация по этому вопросу.

— Сброшу на защищённый е-мейл через час.

— Второй раз слышу от тебя о неймсе, он и в самом деле так эффективен?

Зернов усмехнулся:

— Я лично его испытывал.

— Он может пробивать танки?

— Он уничтожает танки! И любую другую технику! В зависимости от мощности излучателя и конфигурации электромагнитного пакета пробивает дырки в любом материале, а на дальности свыше километра превращает в пыль любой объект, будь это сарай или танк.

Тригоркин, с сомнением прищурясь, покивал:

— Понятна реакция Сойло, он хочет быть монополистом в применении такого эффективного оружия. Хорошо, Денис Самойлович, я на вашей стороне. Встречусь с президентом и объясню ему ситуацию. Покажете неймс в действии?

— В любой момент.

— Извини, убегаю. Жду материал.

Зернов протянул руку и встретил такую же крепкую ладонь председателя Совбеза.

Подмосковье, г. Королёв

9 октября, утро

Проснулись рано, однако нежились в кровати, пользуясь возможностью никуда не спешить, говорили о том, что лучше взять с собой в Кострому, заезжать ли в Судиславль, и о тысяче других важных и неважных мелочей. Перетягивали одеяло на себя, с хохотом, доперетягивались…

В начале восьмого пили кофе, опять же в постели, и ели яичницу, которую приготовил Афанасий.

И вдруг позвонил дед.

Афанасий, допивавший кофе, дистанционно — голосом — включил айком:

— Кто так рано?

— Не признал, внучок, по звуку? — раздался бодрый голос Геннадия Терентьевича.

— Дедуля!

— Именно что. Мне принесли известие, что ты с жёнкой собираешься ехать в Судиславль. Правда, что ли?

Афоня перевёл взгляд на Дуню, фыркнувшую в ответ на слово «жёнка».

— Кто

принёс?

— Сорока на хвосте.

Афанасий засмеялся. Прибауточки деда всегда улучшали настроение, и он вдруг понял, что соскучился по родственнику. В последний раз они виделись ещё до перевода Геннадия Терентьевича в Чкаловский.

— Собирались сегодня в Кострому.

— Чего в Кострому?

— Вообще-то едем в Русиново, к Дуниным родичам, но решили заехать и в Кострому.

— А на родину не хошь заехать?

Афанасий с Дуней переглянулись. Она кивнула.

— Заедем, если надо.

— Меня отпустили на пару дней в Судиславль, просил хозяйство проверить, кое-что забрать хочу, в баньку к Мишке напрошусь, да и вообще распоряжения дам по дальнейшему уходу.

— Значит, возвращаться к прежнему образу жизни ты не планируешь.

— Планирую, но позже, так захватишь с собой?

— В любое время, когда скажешь.

— Да чего мне собираться, кожушок накинул и в путь. Когда вы хотели выезжать?

— Часов в десять.

— В Чкаловский не по пути?

— Заедем, бешеной собаке сто вёрст не крюк.

— Узнаю родственные речи, — хрюкнул дед с удовлетворением. — Запоминай адрес: улица Зелёная, одиннадцать. Подъедешь — позвони, моя хоромина на территории заведения, мы выйдем.

— Мы?

— Да охранника ко мне приставили, — с досадой сказал Геннадий Терентьевич, — иначе не отпускают. Уместимся? Молодой парнишка.

Дуня кивнула.

— Хорошо, не переживай, люди заботятся о великом изобретателе, ты же главный по нашим тарелочкам.

Пахомов выключил телефон, развёл руками:

— Честное слово, я не хотел…

Дуня прижала пальчик к его губам.

— Я ничего не имею против твоего дедули, он хороший человек, мы его все уважаем. Собираемся?

— Да! — сказал Афанасий, целуя любимую.

В принципе долго собираться не пришлось. Дуня заранее приготовила личные вещи, осталось только присоединить одежду и обувь по погоде да позаботиться о питье и бутербродах на дорогу.

Снесли сумки в «Ниссан». В начале одиннадцатого выехали из Королёва, в половине первого были в Чкаловском, наблюдая, как на военном аэродроме слева садятся самолёты. Подъехали к дому номер одиннадцать, а точнее, к огороженной высоким забором территории с комплексом зданий, которые принадлежали Министерству обороны и назывались, как знал Афанасий, «закрытым объектом номер шестьдесят семь», или «Технотроном». Здесь же располагалась и лаборатория, в которой работал теперь дед.

Он вышел ровно в час, одетый в чёрную зимнюю парку с капюшоном. Рядом с ним шагал скромно одетый молодой человек с чубчиком, загорелый, симпатичный, на лице которого застыло стеснительное выражение. У него был нос пуговкой, крутой лоб и прозрачно-серые глаза. С виду телохранитель Геннадия Терентьевича не производил впечатление крутого спеца, но Афанасий заметил, как он идёт, упруго и раскованно, как несёт сумку и держит тело, и понял, что перед ним боец высокого класса.