Война ротмистра Тоота
Шрифт:
— Так решил суд, — буркнул он, отворачиваясь. — Я не желаю обсуждать работу Дворца правосудия.
— Ну да, ну как же, — насмешливо послышалось в ответ. — Высшая справедливость, кольцо врагов, козни всякие. Опять же выродки… Внутренний враг не дремлет! Ты слушай, историк, слушай Неизвестных Отцов. Легче жить будет: «Смирно! Равняйсь! Раз-два! Длинным коли, коротким бей!»
Тоот молчал, отвернувшись.
— Юна! — прикрикнул отец. — Принеси мне отвёртку и лупу. Посмотрим, что тут внутри.
— Не сметь! — взвился Тоот. — Это вещественное доказательство. Я сдам его куда следует.
— Эх,
Тоот до скрипа сжал зубы. Его просто корёжило от желания расправиться с еретиком. И непременно сделал бы это, если б не образ старшего брата, вставшего перед ним, точно призрак.
«Запомни, — расхаживая по рыцарскому залу, увешанному доспехами и оружием благородных предков, говорил Ориен Тоот. — Есть кипящая, но холодная ярость силы, которая сокрушает преграды и ведёт на подвиги, и есть жгучая ярость бессилия, плоды её — глупость и подлость. С распростёртыми объятиями встречай первую. Но вторая пусть никогда не возобладает над тобой».
Атр вышел из комнаты, хлопнув дверью. Ярость бессилия действительно бесновалась, рвала душу в клочья, требовала выхода, но он понимал, что не может ничего противопоставить простым словам Гая Дэна.
Испуганная грохотом Юна подскочила к Тооту:
— Что случилось? Что-то с отцом?
— Всё с ним в порядке, — буркнул ротмистр. — Спать хочет.
— Да, да. Конечно. Я сейчас. — Она смотрела на мрачное лицо ротмистра. — Вы опять поссорились?
Тоот глубоко вздохнул и отвернулся. Юна неожиданно подошла к нему и как-то вдруг взъерошила тонкими пальчиками короткий ежик его волос.
— Братик тоже всегда так надувался, — тихо проговорила она. — Наболтают с отцом друг другу всякого, потом сидят и дуются. — Девушка погладила щёку Тоота, и того начала бить мелкая дрожь — давно забытое, до боли приятное чувство лёгкого прикосновения неясной женской руки. Легионер закусил губу.
— Я тоже пойду спать, — наконец выдавил он. — И ты ступай.
Теперь бронеход нёсся по раздолбанной улице, выполняя заведённый ритуал: блокпост — у моста, КПП — на въезде. Приветствие, щелчок наручника…
«Вот с кем бы посоветоваться насчёт излучателей, — подумал ротмистр, автоматически козыряя и выходя из кабинета главного инженера. — А почему, собственно, нет? Он же приглашал как-нибудь посидеть, брата вспомнить. Значит, в выходной день и посидим».
И снова захлопнулся люк бронехода, снова взвыл форсированный двигатель, и опять бронированная «Куница» стремглав припустила по улице, сопровождая бег рёвом сирены.
— Энц ротмистр! Справа на полтретьего — оптика! — скороговоркой доложил Вал Грас. Но Тоот и сам заметил блеснувший на экране зрачок окуляра.
— Лево руль! — скомандовал он, хваля себя за то, что не поленился объездить округу и осмотреть пути возможного
— Сделаем, — сквозь зубы проговорил Грас. Бронеход затормозил, резко сдал назад, потом рванулся вперёд, развернулся почти на месте и исчез в ближайшем переулке.
ГЛАВА 11
Магнитный ключ прикоснулся к полированной стали наручников, и замок тихо клацнул, освобождая запястье Тоота от драгоценного груза.
— Премного благодарен. — Толстяк, руководитель лаборатории, поправил очки и осторожно, точно бомбу, принял кейс. Затем поглядел в протянутый бланк ведомости и, близоруко щурясь, начал выводить заковыристую подпись.
«Обычно такие витиеватости присущи людям крайне самолюбивым, порой даже самовлюблённым», — глядя на изогнутые хвосты букв, подумал ротмистр и спросил, будто между прочим, не давая времени толстяку поднять голову:
— А правда ли, что эти излучатели влияют на всех, а не только на выродков?
— Ну да, конечно, как же иначе? — выводя последний завиток, произнёс учёный и поднял глаза на Тоота, и тут же в его взгляде мелькнула то ли растерянность, то ли испуг, точно он сболтнул лишнее. Перед ним стоял офицер Боевого Легиона, офицер, присланный лично шефом контрразведки, а о нём в приличном обществе лишь шептались, да и то с оглядкой. Однако кто знает, что можно и чего нельзя говорить этому армейскому истукану с жёстким, даже колючим взором серых глаз. — Впрочем, эта тема дискутируется рядом учёных, — не выдерживая пристального взгляда и отворачиваясь, добавил он. — Всё. Жду вас в семнадцать тридцать.
Легионеры тремя двойками заняли посты по обе стороны бронированной двери и у входа в здание. Во время работы с документами никто, кроме имеющих специальный допуск, не должен был даже приближаться к лаборатории.
«Этот ходячий мяч в очёчках, не подумав, сказал правду, — спускаясь по лестнице, соображал Тоот. — А потом опомнился и соврал. Явно соврал. И испугался. Невозможно, конечно, но получается, отец Юны и впрямь говорил правду? — Ротмистр остановился на лестничной площадке, отсутствующим взглядом водя по стенам. — Я ли это подумал? Откуда сомнения?! Излучатели — наш щит и гарант мира, наш главный довод в борьбе с затаившимся коварным врагом! Не может быть, чтоб всё обстояло так, как говорит этот, — Атр едва удержался, чтоб не назвать энца Дэна выродком. — Нет, он не выродок. Он, как и все… И в то же время он спорит с таким знанием дела и с таким жаром, что поневоле начинаешь верить… Начинаешь верить, — повторил Тоот. — Массаракш! С этим надо разобраться и покончить. Либо Гай Дэнн — опаснейший враг: мой враг, враг Юны, враг всего нашего славного и доброго Отечества, либо… — ротмистр поймал на себе удивлённый взгляд одного из легионеров у бронированной двери, — надо с кем-то посоветоваться… На Голубой Змее — там всё просто. Там есть полковник Кранц. Какое мне дело, что он из Департамента общественного здоровья? У него всегда есть ответы на самые заковыристые вопросы. Полковник — человек умный, хваткий и очень знающий. Но он-то там, а здесь…»