Война сердец

Darina Naar

— ААААААААААА!!! Либерта-а-ад!!!

Эстелла от смеха согнулась пополам, пока Мисолина выла диким голосом. На визг прибежала Либертад.

— Не волнуйтесь, сеньорита. Не надо так кричать. Пойдёмте в вашу спальню, я вас сейчас отмою.

— Дура! Дура! Дура! — Мисолина ревела и топала ногами. — Ты мне за это ответишь! Я тебе ещё покажу!

Либертад увела девочку наверх. Эстелла, Соль и Сантана почти стонали, зато Диего и Луис вжались в канапе, опасливо глядя то на Данте, то на Эстеллу.

— Я пойду погляжу,

как там Мисолина, — сказала Соль. — Нехорошо, что мы над ней смеялись.

— Мы с Данте тоже пойдём, — отозвалась Эстелла.

— Куда? — удивился Данте.

— Пойдём погуляем. Эти снобы мне уже надоели. А Мисолина своё получила, будет с неё.

— Идём.

— Санти, ты с нами?

— Э-э-э... нет, я переоденусь и — домой. Меня там, наверное, уже потеряли. А тебе тоже не помешало бы переодеться, кстати.

— Да, точно, я забыла. Пойдём тогда ко мне в комнату. Данте, подождёшь?

Мальчик, кивнув, покосился на Луиса и Диего. Оставаться наедине с ними ему не хотелось

— Я подожду в саду, ладно? — добавил он и вышел, не оборачиваясь.

Данте и Эстелла шли по зелёной полянке, держась за руки. Босые ноги детей утопали в мягкой густой траве. Некоторое время они молчали, наслаждаясь лёгким ветерком и обществом друг друга.

— Здорово мы Мисолине отомстили, — сказала Эстелла. — Это всё благодаря тебе. Спасибо. Без тебя бы ничего не получилось.

— Да они меня взбесили! И твоя сестра, и её дружки. Если это аристократы, то они ничуть не лучше тех придурков, с кем я общался до этого. А вообще я удивился, когда получил твою записку. Лучше б мы с тобой погуляли, чем сидеть в дурной компании.

— Так мы и погуляем сейчас. Подумаешь, полтора часика поиздевались над Мисолиной, — Эстелла фыркнула. — Сантана скажет бабушке, что я ушла с тобой. Родителей дома нет, мы можем гулять хоть до утра.

— Это здорово. Я хотел покатать тебя на лошади. Помнишь?

— Ага. Сейчас?

— Ну да. Пока ещё не стемнело.

Данте присвистнул, подзывая Одуванчика. Раздался мерный стук копыт и вскоре лошадь появилась в поле зрения детей.

— Какой красивый! — Эстелла смело погладила золотистую гриву коня. — Это твой?

— Не совсем. Это лошадь тех гаучо, ну, помнишь, я тебе рассказывал, что они хотят забрать меня к себе?

— Да.

— А мой Ветер всё ещё в «Ла Пиранье». Кстати, надо бы его оттуда забрать. Но это потом. Ты умеешь сидеть на лошади?

— Сидеть умею, а вот ездить не очень, — вздохнула девочка.

Данте одним махом запрыгнул в седло.

— Садись сзади и крепко держись за меня.

Эстелла с некоторыми сложностями влезла на Одуванчика и обхватила Данте за талию. Мальчик был худенький, едва ли не худее, чем она сама, так что руки Эстеллы обвили его целиком.

— Готова?

— Да.

Данте пустил лошадь рысью. Эстелла тряслась от страха, а если

ещё и вспомнить, что папа умер из-за падения с лошади... Она зажмурилась, прижимаясь к Данте сильнее.

— Когда я сказал держаться крепко, я не имел ввиду, что настолько. Ты мне рёбра сломаешь! — раздался весёлый голос.

— Прости, — Эстелла ослабила хватку.

Они скакали по бескрайним полям. Копыта лошади утопали в траве. Иногда Данте пускал Одуванчика шагом, и Эстелла глазела на деревянные домики, мелькающие вдали, слушала мычание коров и хрюканье поросят. Иногда они скакали так быстро, что у Эстеллы перед глазами проносился калейдоскоп из кустов и деревьев. Волосы Данте развевались на ветру, ложась Эстелле на лицо. Но ей было приятно — сегодня волосы пахли мятой.

Когда окончательно стемнело и на небе появились первые звёздочки, Данте остановился. Он спрыгнул с лошади и помог спуститься Эстелле.

— Ну как, понравилось?

— Да, чудесно...

Они расположились в траве у раскидистого грушевого дерева. Данте притащил хворост и разжёг небольшой костёр. Дети срывали сочные груши, нанизывали на палочки и запекали над огнём. Ничего вкуснее Эстелла в жизни не ела.

— Нравится?

— Ага. Только я вся перепачкалась соком.

Девочка вытерла лицо и руки кружевным платочком. Потом замерла, поймав взгляд Данте. Выразительные синие глаза мальчишки вбуравились в чёрные глаза девочки. Она не отводила взгляд. Данте опомнился первым, резко отвернулся, вперясь в горизонт. Закат сегодня был цвета адского пламени [4]. Он разгорался всё ярче и ярче, но потом стал бледнеть, растворяясь на фоне чернильно-синих небес и уступая место звёздам.

— Боже, как красиво! — выдохнула Эстелла.

Данте улёгся на спину, подложив руки под голову. Эстелла колебалась, продолжая сидеть, хотя её сердечко жаждало последовать примеру друга. Разум твердил девочке, что она сошла с ума, что ведёт она себя ну просто ужасно. Она же приличная сеньорита, в конце концов! О, если кто-то узнает... То, что Данте без комплексов — это она уже поняла. Но она то нет. А сейчас она ведёт себя как... как... простая крестьянка или негритянка.

— Ты чего такая? — спросил Данте, чуть приподнимаясь на локтях.

— Ничего, — выдавила Эстелла, борясь с собственным воспитанием. В этой борьбе победил Данте. Он легонько потянул девочку за рукав, и она, проиграв битву, улеглась на траву рядом с ним.

Множество звёзд, точно самоцветы рассыпанные всюду, светили детям в глаза. Прошла вечность до того момента, как Эстелла пролепетала:

— Хорошо здесь, но мне надо домой. Уже скоро утро.

— Значит, ты хочешь домой? Я тебе надоел? — грустно спросил Данте.

— Нет, — Эстелла села. — Просто... моя сестра... она ведь жутко злая. Ты же знаешь. Она может рассказать маме, что я гуляла ночью, и у меня будут неприятности.