Война сердец
Шрифт:
— Я чмокнула его в щёку, на прощание, — Эстелла вспыхнула. — Что здесь особенного?
— Но, дорогая, так нельзя себя вести с мальчиками. Иначе, когда ты вырастешь, тебя будут принимать за... за девушку дурного поведения. И приличные женихи и не взглянут на тебя, — внушал Арсиеро.
Эстелла опять расплакалась.
— Не надо убиваться. Я понимаю, что ты сделала это не подумав. Но теперь ты больше не будешь так делать, правда?
Девочка кивнула.
— Ну вот и договорились. И это не значит, что ты не можешь дружить с тем мальчиком. Дружи, приглашай его в гости. Ведь твоя сестра тоже общается с мальчиками. Но она это делает
— Что вы такое городите, Арсиеро? Этого ещё не хватало! Никаких пастухов в моём доме не будет! Я решительно запрещаю!
— Но Роксана, помилуйте! Они ведь ещё дети!
— А я-то думала, что у меня муж, который во всём меня поддерживает. А он, вместо этого балует мою дочь, разрешая ей позорить доброе имя нашей семьи. Вы даже не отец ей! Так что не вмешивайтесь! Воспитанием своих детей я занимаюсь сама, и я всё решила! Если она не понимает по-хорошему и даже недельное сидение взаперти не пошло ей на пользу, я приму иные меры.
— Но что вы задумали, милая?
— Сегодня же напишу отцу. Он просил ему написать, когда мы доедем. Но я же не знала, что дома меня ждёт такой позор. Как я теперь буду смотреть в глаза соседям? Не сомневаюсь, они видели, как моя дочь бегала по городу с пастухом. Ох, боже мой, какой ужас! Ну ничего, я положу этому конец. Она поедет в закрытую школу для девочек!
— Что? — хором спросили Арсиеро и Эстелла.
— Именно так. У отца огромные связи. Он устроит её в самую лучшую школу. Это моё последнее слово и оно не подлежит обсуждению, — отрезала Роксана, развернулась и направилась в кабинет.
— Что... что это значит? — у Эстеллы почти уже началась неконтролируемая истерика. — Я... я у-уеду отсюда?
— Да, дорогая, — отозвался Арсиеро. — Но в школе неплохо, уверяю тебя. Там научат хорошим манерам, испанскому, танцам, музыке и арифметике, кулинарии и шитью. В общем всему, что обязана знать и уметь будущая жена, мать и хозяйка. О, твой дедушка найдёт для тебя самое лучшее учебное заведение в вице-королевстве! Там ты познакомишься с другими девочками из приличных семей. Ты не будешь скучать.
— Но я не хочу уезжать из дома!
— Я понимаю, но в этом нет ничего страшного. Наоборот, ты станешь самостоятельней, многое узнаешь. О, школа — это прекрасное решение! Я не хочу на тебя давить, но твоя мама права. Смотри, моя сестра Хорхелина тоже когда-то училась в школе для девочек. А потом вернулась домой здоровой и невредимой. Ведь это не навсегда.
— Не навсегда? — Эстелла захлопала ресницами.
— Ну конечно нет!
— А на сколько?
— Ммм... ну, в каждой школе по-разному. В светской обычно изучают побольше наук. В монастырской — богословие и хорошие манеры. Но это не будет слишком долгим сроком. Лет пять.
Шокированная Эстелла уставилась на Арсиеро.
— Пять лет? Так до-олго... Но я не хочу! Пять лет — это очень много. Значит, когда я вернусь домой, я уже буду взрослой?
— Вот именно! О, тебе уже будет семнадцать лет! Ты отучишься, вернёшься и станешь невестой на выданье. Уверен, после обучения в школе, ты сможешь подцепить богатого и знатного жениха.
— Я выйду замуж только по любви! — сверкнув глазами, Эстелла поднялась с канапе. — Я выйду замуж по любви, как бабушка Берта!
Она подобрала юбки и отправилась наверх. Арсиеро задумчиво посмотрел ей
— Все так говорят, дорогая, пока не столкнутся с печальной действительностью...
====== Глава 17. Зеркало ======
Данте, лёжа на кровати, с тоской глядел, как по оконному стеклу бегут ручейки воды. Дождь лил весь день и всю ночь. Наверное, небо тоже оплакивало смерть Ветра. Прошли сутки, а рана в душе Данте не затягивалась. Шок и злость сменила глубокая печаль, и Данте без остановки плакал и плакал. Возможно, только встреча с Эстеллой могла бы вытащить его из бездны отчаяния. Да, Эстелла бы его утешила, обняла, погладила бы по голове. Как же она ему нужна! Но попугай от девочки не прилетал, а Данте испытывал такую боль, что не мог думать о чём-то хорошем. К счастью, его никто не тревожил. Сильвио занимался похоронами, а Рене боялся Данте после того, как последнему хватило-таки жестокости сказать, что это он, Данте, наслал проклятие на Леонору и Хасмин. Теперь Рене шарахался от Данте как от зачумлённого. Но мальчик не чувствовал себя виноватым. Отмщённым скорее. Почему он должен жалеть Рене или Сильвио? Они хоть раз его пожалели? Разве Рене жалел его, когда бил и обижал вместе со своими дружками, когда тыкал пальцем и называл «нелюдем»? А Сильвио разве его пожалел, когда бросал головой об стену, пинал ногами и запирал в подвале или когда стрелял в Ветра из ружья? Это небо их покарало, так им и надо. И Ветра всё равно уже не вернуть... Данте тихонько заскулил, укутываясь в простынку.
— Тук-тук-тук! — раздался настойчивый стук. Данте, подняв затуманенную голову, увидел за окном что-то алое... крылья. Янгус! Раненное сердце мальчика подпрыгнуло. Он кубарем скатился с кровати и, добежав до окна, впустил птицу. Янгус ворвалась в комнату. Сделав круг под потолком, она села на пол и встряхнулась, разбрызгивая по стенам потоки воды.
— Янгус, ты вернулась! — Данте брякнулся на колени, гладя птицу по грудке. — Знаешь, что случилось? Они убили Ветра. Они его убили... Он умер.
Янгус, издав жалобный возглас, нахохлилась и потёрлась хохолком о руку мальчика. Тёплые, хоть и мокрые пёрышки, действовали на Данте успокаивающе.
— Как хорошо, что ты у меня есть, Янгус. Я тебя очень люблю.
Птица нежно закурлыкала, ероша перья. Данте уткнулся лбом в пол и беззвучно заплакал. Янгус примостилась рядышком. Она чистила перья, сушила их, булькая и цепляя Данте клювом за рукава.
Наутро дождь остановился. По случаю кончины Леоноры и Хасмин в церкви была назначена панихида. Часам к десяти «Ла Пиранья» опустела. Рабы и батраки ушли на плантации и пастбища, а другие, включая домашнюю прислугу, отправились на молебен. Данте не пошёл. Принципиально. Когда двумя часами ранее Руфина, сунув нос в дверь, сказала о панихиде и прощании с покойниками, Данте грубо ответил, что прощаться он ни с кем не намерен, ведь у него никто не умер, кроме коня, и захлопнул дверь женщине в лицо.
Теперь мальчик стоял у длинного зеркала, приделанного к шкафу, и упорно рассматривал отражение. Фарфоровая кожа, удлинённые к вискам глаза и тонкие брови-стрелы придавали мальчику сходство с кошкой. Сейчас лицо выглядело измученным, под глазами пролегли тени, а сапфировые глаза ввалились и потускнели. Данте не нравилась его внешность. Мальчик думал, что стал бы намного счастливее, если бы не был магом. Если бы он был как все: со смуглой кожей, круглым лицом, нормальным разрезом глаз. Может, и люди тогда бы относились к нему иначе.