Война Спартака

Грушина Галина

Фракийцы сражались с редким упорством. Сколько крови! Зевс пергамский тоже стоял по колено в крови, разметав бороду, бурно дыша, яростный, неустрашимый, алчущий победить. Но Зевс бессмертен, а их ряды редеют. Кто-то сзади, спина к спине, из последних сил продолжает его защищать. Остальные пали, затихли. Тот, кто сзади, отяжелел, сползает вниз. Всё?

Выставив вперёд щит, Спартак продолжал разить с колена врагов. Окровавленный, задыхающийся, он был сейчас ужасен, потому что не родился бессмертным богом. Но это были уже последние мгновения...

Смерть не имеет к нам никакого

отношения: когда мы существуем, смерть ещё не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда не существуем мы.

Узнав, что Спартак погиб и они окружены, оставшиеся в живых рабы пришли в полное замешательство. Довольный Красс велел воинам дать им проход для бегства, что соответствовало требованиям военной науки. Когда рабы, перестав сражаться, кинулись в образованный проход, римские воины бросились на них и изрубили почти всех.

Число погибших в этом сражении не поддавалось счёту. Римлян погибло по сравнению с рабами немного. Извещая сенат о славной победе, закончившей тяжёлую войну, Красс сообщил о гибели тысячи легионеров. Возвеличивая своё деяние, он написал, что гладиатор и вождь беглых рабов Спартак погиб, как подобает только славнейшим полководцам.

Настала ночь. Над страшным апулийским полем, заваленным трупами, воцарился мрак. Римляне не успели добить раненых, и со всех сторон в ночь неслись стоны. Какие-то тени двигались во тьме, то ли люди, то ли звери.

На следующий день искали тело Спартака, желая доставить его Крассу, однако оно так и не было обнаружено при самом тщательном досмотре .Говорили, будто гладиаторского вожака изрубили в куски. Другие предполагали, что сподвижники успели унести его. Находились и такие, кто утверждал, что Спартак - оборотень и превратился в волка-людоеда.

Красс был крайне раздосадован, утратив драгоценный трофей - голову свирепого гладиатора.

7. ПОБЕДИТЕЛЬ

Продолжавшая находиться в римском обозе Фанния не пришла поздравить победителя. Объезжая лагерь, благостный и милостивый Красс навестил по дороге приятельницу.

Она лежала в своей палатке, вытянувшись, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. При виде гостя Фанния неохотно попыталась подняться, однако он ласково удержал её.

– Мне сообщили, что ты больна. Поздравь меня с полной победой. Я помню, в ней есть и твоё участие. Убитых горы, мы сбились со счёта. Хочешь взглянуть на головы вожаков? Я приказал отсечь их и опустить в кедровое масло.

– Голов не надо, - поморщилась женщина.

– Нет, милая госпожа, нет, - спохватился Красс.
– Тебе цветы.

– Асфодели и плакун-траву?

Она назвала надмогильные цветы, и Красс отступил, уязвлённый:

– Ты не рада нашей победе?

– Твоя победа будет скоро сильно вонять, - хихикнула она.- Пожалуй, я взгляну на голову Спартака.

Претор замялся. Слова Фаннии были крайне ему неприятны.

– Так он жив!
– встрепенулась она, услышав, что головы Спартака нет.
– Клянусь богами, он жив.

Красс постарался разуверить её и даже назвал имя центуриона, ранившего

гладиатора дротиком в бедро, лишив того возможности сражаться. О том, что Спартака поразили сзади, он говорить не стал, зато с чувством сказал:

– Он погиб. И погиб достойно, как к лицу настоящему полководцу, о чём я написал сенату.

– Пока не отыщется тело, победа твоя останется неполной.

Злоязычие приятельницы начинало его раздражать:

– Ты ошибаешься. Я выполнил свой долг. Порядок в государстве восстановлен.

– Наш порядок - всеобщее рабство,- вдруг презрительно заявила она.
– Свирепые с безгласными, мы раболепны с сильными. Презирая рабов, мы давно стали их подобием. Если бы ты видел римских граждан, обнимавших ноги рабов, моля о пощаде! Мне отвратителен наш порядок, Красс!

Внимательно выслушав женщину и покачав головой, претор задумался: Фанния вела речи, несвойственные женщинам, причём рассуждала вполне разумно. Возможно, до сих пор он недооценивал её.

– Ты заблуждаешься, милая Фанния, - спокойно возразил он.

Обрушивать на голову бедняжки поток красноречия, которым он блистал на форуме, Красс не собирался. Перед ним была всё-таки только женщина, и он постарался говорить как можно проще.

– Я признаю, что рабы тоже люди. Более, как никто ценю их, понимая, как много пользы могут они принести в руках доброго владельца. Лично я справедливый хозяин, и мои рабы любят меня. Почти ни один мой городской раб не сбежал к Спартаку, так как он и знают, что получат свободу скорее и легче послушанием, чем бунтом. Подчинение - основа человеческого общества. Обдумай это, и, будучи разумной женщиной, ты согласишься со мной. Так заведено от века, так угодно богам. Все мы в рабстве друг у друга и у законов. Разумно выступать не против рабства, как делал Спартак, а против дурных хозяев.

Довольный собой, Красс улыбнулся и погладил красивую руку госпожи. Бедняжка переутомилась; отдохнув, она придёт в себя и станет прежней обольстительницей. Он проявит щедрость, нуждаться она больше не будет. Мысли Красса приняли иное, более приятное направление. Он ожидал, что собеседница хотя бы улыбнётся, однако она оставалась мрачной.

– Отправляйся в Рим, - посоветовал он.
– Я дам тебе и коней, и повозку, и охрану...

– Весна, - не слушая, сказала она.
– Скоро луга зацветут...

От приятельницы Красс удалился не без досады. Наверно, матрона ждёт не слов, а подарка, какое-нибудь колечко или серёжки. Уж эти красавицы! Поклонники их избаловали. Таким подавай не колечко, а усадебку. Что ж, Фанния заслужила. Но палец ей в рот не клади: откусит руку.

Устав за день, тем не менее он долго не мог заснуть и сидел до полуночи, уставившись на светильник. В плошке бессмысленно сгорало оливковое масло. Наблюдая агонию светильника, кто-то в нём, расчетливый и скупой, возмущался и негодовал, а кто-то со сладострастной жестокостью любовался, как сгорает дорогое масло. Да, подарит усадьбу и толстый перстень с большим камнем. Очень большим и дорогим. Горькая сладость расточительства, до сих пор неведомая, поманив, испугала и наполнила изумлённым смятением.