Война в небесах
Шрифт:
– Весьма признателен, – пробормотал Оливер, садясь.
– Ну и утречко у вас выдалось, не так ли? – продолжал судья. – К стыду своему, я так и не уяснил, чью сторону вы поддерживали на переговорах. Вы ведь прибыли вместе с мистером Шилдрейком?
Оливер поудобнее устроился в кресле.
– Я на стороне народа, – торжественно изрек он. – Я – декларация их прав, я – их суверенная воля, я… – он замешкался, отыскивая очередное слово, понял, что иссяк, и, запинаясь, закончил:
– Я – народ.
Лорд Эргли уловил перемену тона и серьезно поинтересовался:
– А как здесь оказался народ? Мне о нем не докладывали.
Оливер пустился в объяснения.
Все это и еще много сверх того Оливер большой грудой вывалил к ногам Верховного судьи.
– Я все-таки не совсем понял, – осторожно произнес лорд Эргли, когда Оливер замолчал, – почему вы решили, что я не одобряю действий правительства?
– Ну, мне показалось, сэр, что вы одобряете действия мисс Барнет, – с легким смущением объяснил Оливер.
– Я всегда одобряю действия мисс Барнет, – ответил судья. – Я не могу себе позволить пользоваться услугами секретаря, действий которого не одобряю. Но, одобряя действия мисс Барнет, я и не думал выражать неодобрение действиям правительства.
– Но, может быть, именно в этом случае… сэр? – нерешительно предположил Оливер.
Верховный судья покачал головой.
– Нет-нет. Во-первых, я не знаю их действий. Во-вторых, одобрять или не одобрять правительство – не моя прерогатива, я имею дело только с конкретными людьми и только на основании Закона. Я – всего лишь седло, мистер Донкастер, а вовсе не конь, и уж, конечно, не Россинант.
– А если перед седлом предстанет сам Дон Кихот? – подхватил Оливер.
– Если он будет продолжать в том же духе, то до этого дело не дойдет, – сухо ответил лорд Эргли. – Но если даже и так, то будь он Дон Кихот, Дон Жуан или Сид Компеадор – все едино. У меня нет ни глаз, чтобы смотреть, ни рта, чтобы говорить, одни законы.
– А если на этот случай законы не писаны? – настаивал Оливер.
– Так не бывает, – заявил судья. – Можно неверно применить или истолковать закон, можно соблазниться посторонними вещами и хитрыми речами, но любое недоразумение между людьми может быть разрешено при условии равенства перед законом. А в основе нашего закона – чистый душевный порыв…
– Мистер Линдсей! – провозгласила служанка, открывая двери.
Хлоя порывисто встала навстречу Френку. Оливеру вдруг почудилось, что последняя сентенция судьи обратилась в жизнь. Хлоя прошла совсем рядом с его креслом, и он машинально повторил про себя слова судьи, пытаясь вспомнить их первоначальный смысл. Потом обернулся и спросил:
– Разве утренние события не содержали конкретных действий со стороны мисс Барнет?
Верховный судья нахмурился. Чего доброго, этот Донкастер начнет комментировать любое движение Хлои. Впрочем, вопрос был задан четко, и ему пришлось отвечать.
– В данном случае я могу выступать лишь как частное лицо, – внимательно глядя на Оливера, произнес судья. – И как частное лицо я считаю Джайлса Тамалти практически вне закона. – Судья поднялся и протянул руку Френку Линдсею.
Вспоминая последовавшие за тем полчаса, Хлоя неизменно краснела. Наверное, виноват был Донкастер, явившийся
Она представила молодых людей друг другу и довольно ловко (лорд Эргли терпеливо улыбнулся) попыталась ввести в разговор общего знакомого – Шилдрейка. Но призрак распада на две половины, витавший над собравшимися, заставил ее примерно четверть часа спустя все же начать приготовления к отъезду. Сложив аккуратно два листа бумаги, Хлоя открыла сумочку и вздрогнула, увидев белый шелковый платок лорда Эргли, в который она еще утром завернула камень.
Воспользовавшись длинным риторическим периодом в разговоре, девушка чуть сдвинула ткань, и таинственный предмет предстал перед ней без покровов. Мертвый, бесполезный, белый камень, подумала она. Искорки из золотых стали желтыми, а в черных крапинках лишь больная фантазия могла усмотреть сходство с начертанием Божьего имени. Хлоя резко опустила руку, намереваясь снова укутать камень, и поняла, что не может пошевелить пальцами. В чем дело? Может быть, этим поступком она оскорбила камень? Простое действие вдруг обрело глубину. Что она сейчас совершит? Просто завернет камень в платок и уберет с глаз долой, или совершит ритуал облечения покровом?.. Никто ничего не заметил, но Хлоя чувствовала, как вокруг сгустилось ожидание, терпеливое, бесконечное ожидание выбора.
«Трусиха бестолковая!» – выругала она себя и со всем возможным почтением снова завернула камень.
Как ни тянула она с приготовлениями, пришлось уходить, не дождавшись появления в доме у Ланкастерских ворот мэра города Рича. Он был встречен должным образом и немедленно препровожден наверх. Оливер торопливо представил Клершоу Верховному судье и тут же спросил:
– Ну как?
– Пришлось напомнить министру внутренних дел, – медленно проговорил Клершоу, – что магистрат Рича выбирало не правительство, а народ.
– Ну и?..
– Я не сразу добрался до него, а когда мы, наконец, встретились, господин министр попытался отделаться от меня, заявив, что вопрос, мол, рассматривается. Мне пришлось объяснить, что за порядок в городе отвечаю я, и если они намерены темнить и дальше, последствия могут стать непредсказуемыми. Мы долго пререкались, и в конце концов я пообещал предоставить все ресурсы мэрии в распоряжение возмущенного народа, какие бы конституционные формы это возмущение ни приняло, если правительство не найдет удовлетворительного решения. Я особенно подчеркнул: «конституционные формы»… Так мы ни до чего и не договорились. Я ушел, еще раз напомнив напоследок, что мэра избирает народ.
Глава 11Первый отказ Хлои Барнет
Выйдя из автобуса вместе с Френком, Хлоя представила себе ближайшие четверть часа и тяжело вздохнула. Она не очень уверенно предложила Френку возвращаться (вряд ли он сумел правильно истолковать ее неуверенность), а когда из этого ничего не вышло, с тоской подчинилась желанию Френка немедленно обсудить все самым тщательным образом. Молчать уже не имело смысла. Субботняя прогулка, воскресные газеты, сегодняшний разговор у судьи – какие уж тут секреты! Хлоя считала, что хорошо знает Френка.