Война в небесах

Уильямс Чарльз Уолтер Стансби

– Пока, наверное, нет, – честно призналась Хлоя. – Вы хотите изменить прошлое?

– На самом деле – нет, – сказал лорд Эргли. – Смотрите. Если все камни – это один камень, то в тот момент, когда Пондон держит свой, он одновременно держит и вот этот, например. И здесь его настоящее соприкасается с нашим!

– Вы хотите сказать, – неуверенно начала Хлоя, – что не камень существует во времени, а время – в камне?

Лорд Эргли ответил не сразу.

– Хочу сказать? Нет. Я верю, что это так. У вас метафизическое сознание, но оно нам пока не требуется.

Оставьте обобщения и скажите просто: надо ли нам попробовать предложить ему какой-нибудь другой вариант его настоящего?

– А почему вы так хотите помочь этому человеку? – спросила Хлоя. – По-моему, вы относитесь к сэру Джайлсу еще хуже, чем я.

– Я не терплю тиранию, предательство и жестокость, – ответил судья. – А этого парня предали. Его волю тиранически подавили. Насчет жестокости – не знаю, это зависит от прошлого, в которое он отправился. С другой стороны, его судьба для меня – символ, знак, поворотный пункт.

Не могу поверить, чтобы камню это нравилось.

– Я тоже так думаю, – серьезно сказала Хлоя.

Лорд Эргли удивленно взглянул на нее.

– Вы… действительно так думаете? – с запинкой спросил он, и по ответному взгляду девушки понял, что так оно и есть.

«Это наш антропоморфизм, – подумал он. – Скоро мы начнем спрашивать камень, чего бы ему хотелось на завтрак. – Некоторое время он забавлялся мысленной картиной камня, поглощающего сосиски и кофе. – В конце концов, я знаю не больше Хлои, – продолжал размышлять судья. – Может, ему нравятся сосиски и кофе. Этак мы придем к какому-нибудь индейскому идолу. Господи, помоги, но зато это будет наш идол, а не Джайлса, Шилдрейка или Белсмера. Каждому – по собственному божку, – в душе усмехнулся он. – Ну и ладно. Раз мы теперь знаем, что сами создаем себе богов, нечего откладывать. – Он сделал вид, что не заметил этой последней мысли. – Я же обещал верить в Бога, а какая уж тут вера, если любой бог, в которого я буду верить, будет согласован с мои сознанием? Это значит – неизбежно ограничивать Бога».

– Я действительно думаю… как? – прервала его мысли Хлоя.

– Судья посмотрел на девушку, сидевшую у огня в напряженном ожидании ответа, его мысль метнулась и вернулась в прежнее русло. «Но раз вещи существуют объективно и вне моего сознания, среди них могут быть и такие, в которые можно верить. Если я, например, считаю это восхитительное существо Божьим творением, я тем самым расширяю свои представления о Нем. Сам по себе я бы этого делать не стал.

Значит, у моей веры все-таки внешние источники».

– Да нет, это я так, – сказал он Хлое. – Вернемся к нашим баранам, к нашему единственному пока жертвенному агнцу. Если воля Пондона черпала силу из простой любезности, то не сможем ли мы пересилить ее? – Он принялся расхаживать по кабинету. – А что? Пожалуй, я готов попробовать.

– Только будьте осторожны, – дрогнувшим голосом попросила Хлоя.

– Я буду предельно осторожен, – заверил ее лорд Эргли. – Вы же помните, мы решили положиться на волю самого камня. Надеюсь, логика ему не чужда и он не станет создавать

еще один парадокс. Однако, что же и как надо желать в этом случае?

Судья взял карандаш и, глубоко задумавшись, уставился на лист бумаги перед собой. Потом черкнул что-то на листе и протянул Хлое.

– Вот.

Набросок напоминал магическую фигуру. В центре помещался прямоугольник, в котором были едва обозначены человеческие фигуры. Над прямоугольником значилось: «б часов 45 минут или около того», рядом стояло одно слово:

«Пондон». Внизу была выписана формула: «Хочу – через единый камень – отыскать во времени этот миг – указать дорогу тому, кто в прошлом – и вернуться из прошлого в настоящее».

– Последняя фраза звучит трусовато. Джентльмену не пристало перестраховываться. Но если я застряну в прошлой пятнице, никому от этого лучше не станет. Хаджи именно так бы и написал.

– А мне кажется, Хаджи добавил бы кое-что еще, – покраснев, сказала Хлоя и, взяв карандаш, приписала в конце:

«Благоволением Всевышнего», а потом быстро спросила:

– А что это вы нарисовали?

– Это – комната, в которой экспериментировали Джайлс с профессором. Эта закорючка справа – Пондон, вот этот червячок слева – Пеллишер, а многорукий Шива вот здесь – сам Джайлс. По-моему, это должно помочь сознанию.

При всем моем уважении к всеведущему духу камня, мне не хотелось бы перекладывать на него ту работу, которую я и сам могу сделать. – Он посмотрел на часы. – Шесть тридцать три. Наверное, надо дать камню время настроиться.

– Думаете, тут так важна точность? – спросила Хлоя., – По нашей логике – нет, – ответил лорд Эргли. – Но так опять проще моему сознанию. Думаю, из любой минуты настоящего до шести сорока пяти пятницы одинаково близко. Но чем точнее выбран момент, тем лучше я буду чувствовать тот вечер, хоть это и глупо.

– А мне что делать? – спросила Хлоя.

– Наверное, самое лучшее – это просто сидеть тихо, – предложил судья. – Ну, можете помолиться, если считаете, что уже свыклись с вашей верой.

Он взял камень и основательно устроился в кресле. Но еще прежде, чем на лицо его опустилось сосредоточенное, отрешенное выражение, Хлоя передвинула свой стул поближе, села напротив и положила ладонь на руку судьи с камнем.

Левой рукой она взяла рисунок.

– Я отправлюсь с вами, можно? – попросила она, – Не хочу оставаться тут одна.

– Остерегайтесь, – предупредил лорд Эргли, – а то как бы вам не оказаться за разборкой четвертой главы нашей «Природы Закона», или еще хуже – выбивающей стул из-под уважаемого профессора.

– Ну позвольте мне, пожалуйста, – снова попросила Хлоя. – Вы боитесь, что я могу все испортить?

– Наоборот, – серьезно сказал судья, – я уверен, что вы все спасете. Ведь среди нас всех только вы искренне благоговеете перед камнем. Хорошо. Отправляемся. Вам удобно?

Хлоя кивнула.

– Благоволением Всевышнего, – неожиданно прошептала она. Лорд Эргли, расслышав, кивнул и без улыбки повторил: «По воле Божьей».