Война в потемках

Ефимов Алексей

Его мрачные размышления прервали донесшиеся с улицы крики. С запада сплошной стеной надвигалась масса беспросветно-черных туч. Они затемняли и гасили и без того слабое свечение туманности. Уэрка угрюмо, но без интереса смотрел на них.

Он не знал, что никогда больше не увидит льющегося с небес света.

Глава 13

Возмездие праха

Последний век, ужасней всех,

Увидишь ты и я.

Все небо скроет гнусный грех,

На всех устах застынет смех,

Тоска небытия.

Весны, дитя, ты будешь ждать —

Весна обманет.

Ты солнце будешь

на небо звать —

Солнце не встанет.

И крик, когда ты станешь кричать,

Как камень канет…

Александр Блок.

Величайшая в истории, — теперь уже только Фамайа — война завершилась. Противник был уничтожен полностью, несмотря на отчаянное сопротивление. Но еще не успели известить всех о великой победе, как пришел ужас. Ужас и тьма. Пепел тысяч сожженных городов, горящих лесов, взорванных нефтепромыслов черной завесой скрывал небо. Этого эффекта не предвидели фамайские ученые. Они полагали, что пожары не дадут столько дыма. Расчеты показали, что дым скроет весь Уарк за несколько месяцев. Температура на поверхности упадет до тридцати градусов ниже нуля. Никакая развитая форма жизни не могла перенести это.

Через несколько лет тьма рассеется, но рассвет встретят лишь те, кто не сможет его увидеть. Бактерии, вирусы, глубоководные черви. Холод дополнится жесточайшей засухой, поскольку прекратится испарение с поверхности морей. Все реки должны были высохнуть или промерзнуть до дна. Только на берегах морей будут бушевать страшные ураганы, засыпая все вокруг снегом. Затем и океан должен был остыть и покрыться льдом. Уровень радиации поднялся в сотни раз, делая невозможным существование развитых форм жизни. Пройдут десятилетия, прежде чем он станет безопасным, но уже никогда он не опустится до прежнего уровня. Для людей и файа, — кроме тех, кто укрылся в автономных защитных сооружениях, — не было никакой надежды. Фамайа победила, но ее настигло почти поэтическое возмездие — пепел побежденных. Впереди пепловых туч катился ужас. Но и его опережала ненависть — ненависть к тем, кто погубил мир ради своей неведомой цели.

Это началось на западной границе. Хотя ССГ уже не было, отдельные части сожженного организма еще действовали. Уцелевшие войска рвались на восток, чтобы отомстить своим уничтожителям. Впереди них шли повстанцы и «беглые», жаждущие покарать угнетателей прежде, чем сомкнется тьма. Это не было бы опасно для Фамайа, если бы сохранилась ее сила. Но все ракеты были запущены, атомные склады опустели. Правители, больше всего боявшиеся, что ядерное оружие попадет в руки повстанцев, свозили его туда, где оно было произведено, — на плато Хаос. Сокрушительный электромагнитный удар, поразивший противника перед его гибелью, парализовал и их. Почти вся военная техника вышла из строя, армия была бессильна.

Для абсолютного большинства населения Фамайа война была полной неожиданностью. Никто не знал ни о про-Эвергете, ни об Йалис, ни даже об предъявлении ультиматума ССГ. Разрушение связи сделало невозможным даже оповещение населения о прошедшей войне. Для большинства таким оповещением стало «притяжение смерти», которое увлекло многие миллионы людей, а оставшихся навсегда выбило из мирной, размеренной жизни. Самой главной опорой Фамайа был страх — но он исчез. Его вытеснил другой страх — перед неизбежной смертью. Повсюду вспыхивали восстания отчаявшихся, уже ничего не боящихся людей. К ним присоединялись и те, кто еще недавно защищал Фамайа, — полицейские, бойцы и офицеры Внутренней Армии. Лишь истребительные отряды держались до конца,

но их было слишком мало, чтобы остановить распад. Они гибли один за другим на своих базах, осажденные несметными массами повстанцев.

Фамайа рушилась. Ее области, одну за другой, заливал хаос, останавливались поезда, заводы, электростанции, обрывалась связь. А затем приходила тьма, душившая под своим пологом последние следы разумной жизни. Очень скоро Совету стало ясно, что спасти страну нельзя. Им оставалось надеяться удержать плато Хаос и, если повезет, Товию. Туда отводились немногочисленные силы, верные правительству, но и они таяли с каждым днем. Все возрастающая и в силе, и в количестве армия повстанцев под командованием Нэркиса Уэрки неудержимо рвалась к сердцу государства. Им приходилось идти сквозь возрастающий хаос, но даже это не могло остановить их. С тех пор как Найте пришлось сосредоточить все силы на защите столицы, им не оказывалось уже никакого организованного сопротивления.

Никто из восьмисот миллионов населения Фамайа не мог забыть ужаса, который они испытали при уничтожении ССГ. Страх перед неизбежной смертью, уже непереносимый для познавших ее чудовищный вкус, толкал людей на самые безумные поступки. Они убивали друг друга, совершали массовые самоубийства, разрушали и жгли все, до чего только могли добраться. В один миг появилось множество учителей и пророков, предлагавших самые невероятные способы спасения если не тела, то души — от братания со всем сущим до ритуального людоедства.

В надвигавшейся тьме вырастали и более чудовищные плоды — та темнота, которую освободил первый, неудачный пуск про-Эвергета, росла, и то, что она порождала, росло тоже. Чудовища, вышедшие из лабораторий Хаоса, и самые безобидные создания становились словно одержимыми. Они то собирались в огромные массы и нападали на все живое, то выстраивались в странные геометрические узоры и застывали неподвижно. Среди них становилось все больше «беглых», «бывших» и просто людей. Их застывшие лица и странные, непредсказуемые поступки наводили ужас даже на тех, кому уже нечего было терять.

Разрушение систем управления освободило огромные массы нейрокибернетически перестроенных существ — «бывших» и гекс. «Бывшие» с их редуцированным разумом, сбивались в стаи, уже мало чем отличавшиеся от собачьих. Гексы же возвращались к своему естественному состоянию. При этом, у них сохранялась способность к организованным коллективным действиям, привитая им при рождении. Они целыми стадами бродили по темным просторам Арка, обращая все живое в свою пищу.

Так было повсюду, кроме запада Фамайа. Там появилась разумная форма гекс, управляемая их коллективным умом. Она была способна на более сложные действия. Именно гексы оказались наиболее приспособленными к изменившимся условиям. Из-за огромной массы они не страдали от холода, они видели в темноте, а радиация для них была не опаснее, чем для насекомых. И они были всеядны.

Идеям Проекта остались верны очень немногие. Чаще всего они погибали, как Маоней Талу — он был лишь первым из тысяч. Они стремились выйти к Товии или, как он, забрать с собой побольше врагов, чтобы их меньше осталось на долю Найте и Вэру.

* * *

Анмая Вэру мучила тяжелая тоска — не по небу, нет. Орбитальные телескопы невозмутимо продолжали передавать свои снимки. На плато Хаос мощные компьютеры восстанавливали ИК-изображения до обычных. Лазеры мультипланара проецировали их на огромный купол. Анмай часами просиживал здесь, находя в созерцании бесчисленных светил ту ничтожную долю радости, без которой никому невозможно жить.