Война за империю

Николаев Игорь Игоревич

Черт с вами, решился он, пойду и займу первое попавшееся, и пусть потом какой-нибудь генерал от авиации попытается меня выгнать. 'Больше наглости, сынок!', кстати, вспомнилось любимое напутствие Босса.

Кресло оказалось очень удобным, ворс обивки шуршал солидно и ободрительно, спинка принимала форму тела. Сидевший рядом генерал-майор неодобрительно покосился на австралийца с нашивками флайт-капитана, но промолчал. Мартин прикрыл глаза и принял как можно более беззаботный вид. Пусть думают, что я особо секретный человек, решил он.

Легкая волна пробежала по присутствующим, в зал вошли три новых персоны. Все присутствующие дружно, как один человек,

встали. Поднялся и Мартин, хотя и замешкавшись на мгновение. Королева легким движением руки приветствовала присутствующих, генералитет так же дружно склонил головы. Незнакомый с традициями Мартин опять чуть припозднился. Элизабет он, разумеется, знал, а Черчилля не распознал бы только слепой. Третьего австралиец вспомнил после секундного раздумья. Маршал авиации Даудинг, командующий истребительными силами Империи, 'Лошадиная физиономия', как в минуты раздражения называл его Ченнолт, был как обычно импозантен и благороден. Хотя и слегка бледен.

Троица прошествовала к первому ряду, где в центре оставался незанятый пятачок на четверых, но остановилась, немного не доходя. Премьер обратился к королеве, очень тихо, но активно жестикулируя, она что-то ответила, столь же негромко.

— Ваше Величество, я продолжаю настаивать на том, что вы совершаете ошибку, — очень тихо, но с некоторым напором говорил министр.

— Отнюдь, — коротко ответила Элизабет.

— Вы составите превратное представление о происшедшем. Сначала следует ознакомиться с протоколами и картами, изучить предысторию…

— Сэр Уинстон, понимаю ваше беспокойство. Но как сюзерен и королева я должна обратиться к народу и выразить свое отношение, сказать ободряющие слова. Для этого необходимо увидеть то, что видели уцелевшие, то, что передается из уст в уста в обход прессы и радио. Только так я смогу найти должные слова, чтобы разделить с ними скорбь и ободрить павших духом. Поэтому я посмотрю этот фильм.

Мартин не слышал ни слова, но видел, как после ровного и размеренного ответа Элизабет премьер буквально всплеснул руками, но сдержался, хотя и с огромным трудом. Доселе молчавший Даудинг начал искать кого-то взглядом среди сидящих. Нахмурился и что-то сказал адъютанту. Тот со сноровкой породистой борзой немедленно рысью двинулся по периметру зала, прочесывая его рентгеновским взором. А затем устремился к Мартину с целеустремленностью пикировщика, выходящего на цель.

— Вас ожидают.

Мартин растерялся и оглянулся, думая, что обращаются не к нему.

— Вас ожидают, — настойчиво повторил адъютант, — будьте любезны проследовать за мной.

И Мартин проследовал. Первая упорядоченная мысль — 'будет, о чем рассказать дома' немедленно умерла, задавленная осознанием ситуации — королева, премьер и маршал ожидают флайт-капитана. Поэтому он просто старался не споткнуться, сопровождаемый множеством недоуменных глаз.

На расстоянии вытянутой руки Элизабет совершенно не походила на свои плакатные изображения и официальные фотографии. Там обычно изображали суровую и выдержанную даму, холодно красивую и сдержанную. Живая Элизабет оказалась значительно моложе, но на лице у королевы не было ни следа естественной в таком возрасте беззаботности или радости. Такое выражение Мартину приходилось видеть у пилотов после третьего-четвертого вылета за день, когда усталость разбегается морщинками от уголков глаз, опускает уголки губ, превращая лицо в невыразительную трагическую маску. На мгновение ему показалось, что в глубине ее темных глаз плещется безмерное отчаяние.

Возникла секундная заминка,

надо было как-то приветствовать хозяев положения, но Мартин не представлял каким образом. Как офицер 'Арсенала' он не подчинялся напрямую ни Черчиллю, ни Даудингу, формально его нанимателем и высшим руководителем была сама королева. Элизабет сама легко протянула руку. Мартин благодарно подхватил ее и поднес к губам, как он искренне надеялся, в светском полупоклоне.

— Благодарю вас, капитан, вы оказали нам неоценимую помощь.

Голос у нее оказался тоже очень приятным. Глубоким, с едва заметной хрипотцой, но не природной, а какая бывает от долгого чтения вслух.

Даудинг дипломатично кашлянул.

— Я всегда к Вашим услугам, — стараясь держать светскую марку, ответил австралиец. — Как и весь 'Арсенал демократии'.

Уголком глаза поймал невольную улыбку маршала и понял, что ляпнул бестактность, поскольку вообще-то официально состоял в 'Корпусе добровольных помощников Ее Величества'. Но оправдываться было поздно и неуместно, поэтому Мартин воинственно выставил подбородок и повторил:

— Всегда готов служить Вам.

— Благодарю, — она изучающе смотрела на него, панический огонек в глазах уступил место веселым искоркам. Почему-то Мартину это было очень приятно, хотелось сказать что-нибудь хорошее, очень ободряющее, например, пообещать вымостить дорожки ее резиденции кусками обшивки сбитых вражеских самолетов…

— Давайте начинать, — сказал Черчилль, которому процедура приветствия капитана явно казалась неуместной. Он обозрел Мартина с головы до ног, как портновскую мерку снял и нехотя буркнул, — Присаживайтесь с нами, будете давать пояснения по ходу просмотра.

Все, наконец, заняли свои места. Мартин несколько мгновений проникался величием момента: левым локтем он касался маршала авиации, одного из высших военных руководителей Империи. Правым… Нет, не прикосновение, это было бы слишком бестактно. Но видеть и ощущать в непосредственной близи тонкую руку, затянутую в строгий серый шелк…

Черчилль махнул, референт поймал его движение и в свою очередь подал сигнал. Свет плафонов померк.

Экран замерцал белым светом. Угольно-черными зайчиками запрыгали какие-то пятна и тени, промелькнула череда чисел. Сразу же, без перехода, из клубящихся теней возник яркий, красочный вид обычного аэродрома, ряд расчехленных одномоторных истребителей, вокруг которых обыденно мельтешила аэродромная обслуга. На переднем плане расположились готовый к полету 'Москито' и два улыбающихся молодых человека в стандартных летных комбинезонах мышиного цвета и немного щегольскими прическами. В одном из них Мартин узнал себя и против воли улыбнулся. Но почти сразу вспомнил о последующих событиях, улыбка исчезла.

— Насколько я понимаю, мы видим не самые первые налеты? — очень тихо спросила Элизабет.

— Да, Ваше Величество, так же негромко ответил маршал Даудинг. — К моменту начала съемок первая волна уже начала атаку наших радиолокационных станций в совокупности с массированными постановками помех нового типа. По-видимому, они подняли группы с минимальным разрывом во времени и хорошо налаженным радиообменом. Мы ожидали прорыва немецких сил и посчитали, что это подготовка их действий. В первой волне шли штурмовики Кочеригина в сопровождении очень сильного истребительного эскорта. В целом система радиолокационного оповещения продолжила работу, но с большими разрывами и не скоординировано. И мы по-прежнему ожидали только немцев. Здесь вторая фаза, прорыв бомбардировщиков собственно к гавани.