Война за океан
Шрифт:
– Солидно сказано: «порто-франко»! Будем тянуть такелаж. Ясно! Стоит постоять.
– Наш губернатор спустился по реке Амуру с войсками на ста судах. Мы занимаем гавани на юге до корейской границы.
– О-о!
– Он будет здесь, и я хотел бы представить ему вас.
– Я был бы рад и счастлив!
– А кто эта свирепая дама? – спросил Шарпер у Невельского, когда дамы ушли. – Она прекрасно говорит по-английски. Она не англичанка?
– Она русская!
– Я сразу догадался, что она англичанка! У нее все выходки английские! Мы их знаем! Да по тому, как она держится. И вот что я вам хочу
И он изложил свой план.
Ничего Шарпер так не желал, как уничтожения английской торговли и промыслов на Тихом океане.
«Право, стоит его свести с Николаем Николаевичем!» – подумал Невельской.
Шарпер сам потомок англичан, но не любит их. Геннадий Иванович спросил его когда-то, почему так. Шарпер ответил, что как англичане считают американцев порочными и беглыми, какими-то испорченными англичанами, хотя и признают их быстрое развитие и возвышение, так и американцы считают англичан зверскими скрягами и вымогателями, от которых пришлось уходить в свое время и которые насилуют и портят всех на свете. Кроме того, они высокомерны и спесивы.
При всей их взаимной вражде – знал Геннадий Иванович – англичане и американцы всегда могли быстро столковаться, и что скажешь американцу – живо может стать известно англичанину. Конечно, знакомые не в счет, хотя и тут надо ухо держать востро.
Шарпер сказал, что у него теперь будет два китобойных судна и что он хочет нанять шкиперов и, может быть, сам купит пароход.
Снова вошли дамы. Шарпер покосился на Бачманову. Он не подозревал ее в шпионстве, но, право, полагал он, уж тут англичане ни к чему! И куда только они не лезут! Даже в стан собственных врагов. Но везде у них своя важность сохраняется и этот противный требовательный тон, как будто тебя посадили в полицию, а не за столом беседуешь.
На другой день судно Шарпера вошло в залив. Плотники застучали на нем. Шкипер с любопытством наблюдал, как тунгусы пригнали на пост оленей, на которых Геннадию Ивановичу предстояло ехать в Николаевск.
Шарпер, завидя Орлова у кузницы, приехал с просьбой кое-что отковать. Заодно спросил его, что слышно о приезде генерал-губернатора. Орлов отвечал, что тот вряд ли будет раньше, чем через две недели. Шарпер подумал и решил, что можно подождать. Сегодня боты с гарпунерами ушли, так что промысел пойдет своим чередом, а фонтаны есть всюду в Сахалинском заливе.
Шарпер пошел к Невельскому, сказал, что просит доложить губернатору про тот план уничтожения англичан в океане и их торговли, который он изложил вчера. С помощью губернатора очень легко все осуществить. Кроме того, он хотел бы знать, чем может быть полезен. Если прибыло много людей и начнут строить города, он мог бы доставлять все, что угодно. Об этом он также просит помянуть в разговоре с губернатором, и что у него есть еще сигары, апельсины, и лимоны, и кокосы, и что он готов все это уступить очень дешево, так как нынче какое-то особенное лето: влажная жара, и фрукты портятся гораздо быстрей обычного. Но, кроме фруктов, у него есть винтовые ружья,
Невельской вспомнил, как у петрашевцев допытывались, не хотят ли они по Амуру доставлять оружие, купленное в Америке для революционеров. И его имя поминали. На миг Геннадий Иванович охладел к своему плану, словно испугался.
А Шарперу хотелось ему кое-что подарить, но он знал, что Невельской не примет, если не сможет отдарить. Поэтому приходилось скрывать свои добрые чувства и ссылаться на неотвратимые силы природы, на грозящую фруктам гибель. «Янки есть янки!» – думал он, сам удивляясь своей изобретательности.
– А губернатор обязательно приедет?
– Да, он очень желал видеть Петровское.
– Так вы его видели? А его жена знает вашу супругу?
– Они дружны, – ответил Невельской.
Шарпер в восторге выкатил глаза. Это для него важно, надежней всяких ручательств. Он угодил! «Да, я знаю, нос – как у хорошей собаки! Я догадался, что мадам Невельская принадлежит к высшему обществу. Англичанка с ней любезна! Черт возьми, русские любят жениться на нерусских! Наверно, очень скучная жизнь у них в середине России! Жена у губернатора – парижанка! Конечно, каждый хотел бы этого!»
Шарпер сказал, что на его ботах люди следят и, если англичане появятся, немедленно сообщат…
Вечером Невельской отдал последние распоряжения остающемуся на посту Воронину. Утром в сопровождении Антипа и Питкена он выехал на оленях в Николаевск. Ему приказано было ждать возвращения генерала. По его расчетам, генерал вот-вот должен прибыть со штабом в Николаевск. «Как-то они прошли лиманом? Верно, уж кляли меня!»
Шарпер, взором проводив капитана, занялся на берегу делами.
Воронин пришел обедать и сказал Елизавете Осиповне, что удивлен, как это англичане и американцы недолюбливают друг друга.
– Англичане относятся к ним, как к богатому и беспутному брату, за которым приходится смотреть. Или как военный относится к штатскому, которым занимается не армейское начальство, а полиция.
Екатерина Ивановна с удовольствием слушала необычайные парадоксы своей любимицы. Елизавета Осиповна очень беспокоилась о муже. Он моложе ее. Он казался Елизавете Осиповне совершенно неопытным.
«Как он теперь командует постом в Де-Кастри? – тревожилась Елизавета Осиповна. – Бог знает! Проклятые французы могут его погубить!»
Через два дня, поутру, Екатерина Ивановна увидела дым со стороны лимана. Вскоре виден стал пароход, похожий на блюдце со свечкой. Пришел Орлов и сказал, что, по всей вероятности, идет шхуна «Восток». Видно, губернатор прислал ее с распоряжениями.
– Жаль в таком случае, что Геннадий Иванович уехал! – сказала она.
Пришел Воронин.
– На всякий случай надо быть готовыми к встрече с неприятелем! – сказал он. – Может быть, английский пароход.
Он отдал распоряжения. На посту ударили тревогу. А по заливу тоже шли какие-то суда. Два баркаса, в них полно народа, все офицеры в блестящих мундирах. Эти появились из-за мыса. Вскоре баркасы подошли, и Екатерина Ивановна разглядела в трубу сияющее лицо Миши Корсакова. Друг Геннадия, свой человек в доме дядюшки, любимец генерал-губернатора.