Война. Часть 4
Шрифт:
– Барух рассказывал нам об этой вашей,- лицо Гарриман скрывается в табачном дыму,- хм... идее со сближением коммунизма и капитализма. Президент счёл её забавной, но я не очень-то в неё верю. Скорее она похожа на дымовую завесу, призванную скрыть истинные намерения Сталина. В этом меня убеждает поддержка им Коминтерна, который инспирирует саботаж и подрывает наши институты.
– Несмотря, на господствующее на Западе мнение, господин советник, Сталин не всемогущ. Ему приходится лавировать, учитывать мнения различных групп в Центральном Комитете, в том числе и той, которая выражает интересы руководителей Коминтерна. Но справедливости ради вы должны признать, что именно он добился того, что финансирование Коминтерна из нашего бюджета резко сократилось. Но будем реалистами,
'Надеюсь, что в этой истории Западу не удастся, используя экономический шантаж, продавить роспуск Коминтерна, единственной силы для глобального противостояния капитализму. Конечно до войны у СССР вместе с Коминтерном не было серьёзного потенциала для подобного противостояния. Видимо учитывая это, а также острую нужду страны в военной и экономической помощи во время войны, Сталин счёл возможным уступить Западу, тем более что единого Запада, как политико-экономической системы капитализма, на тот момент не существовало. Но после войны ситуация кардинально изменилась, у капиталистической системы появился свой гегемон, который объединил под своим началом западные страны, объединил в блок с невиданной до сих пор экономической мощью, постепенно наращивая давление на нашу страну. Наследники вождя полностью отказались от 'коминтерновской линии', а противник постепенно перенял тактику Коминтерна и использовал её против нас'.
– Может быть, может быть,- тень сомнения скользит по лицу моего собеседника,- впрочем, об этом вам лучше поспорить с другим советником президента Гопкинсом, моя зона ответственности - экономика, давайте на ней и сосредоточимся.
* * *
– Колвил,- Черчилль знаком подзывает своего секретаря,- прошу вас, узнайте где сейчас находится господин Чаганофф. Прошу прощения, сэр, продолжайте.
– Благодарю вас, господин премьер,- взгляд Идена, сидящего напротив хозяина кабинета за журнальным столиком отрывается от каминного огня,- так вот, по сообщениям, которые я получаю в течение дня по дипломатическим каналам, события в Югославии принимают драматический оборот. Единого государства по сути уже не существует: по всей Хорватии происходят вооружённые столкновения между сторонниками вице-премьера Мачека и лидера усташей Павелича, который находится в Италии. Части югославской армии официально не вмешиваются в конфликт, но наблюдается повальное дезертирство военных из числа хорват, которые с оружием в руках присоединяются к одной из группировок. В Словении идёт открытая подготовка к объявлению независимости. В Сербии после отставки правительства Цветковича безвластие, но объявленная до этого мобилизация продолжается...
– Что слышно о генерале Симовиче?- спрашивает Черчилль, не вынимая из рта сигару.
– Согласно последним данным, которыми поделился со мной генерал Дилл на нашей встрече вчера на Мальте, он назначен командующим армией в Боснии. Связь с ним, так же как и с генералом Мирковичем, который получил назначение на должность командира дивизии где-то на севере Сербии, потеряна. В Венгрии застрелился премьер Телеки, по сообщениям из нашего посольства в Будапеште это произошло после того, как стало известно, что сегодня утром германские войска перешли венгерскую границу и движутся на юг в сторону границы с Сербией. Теперь уже можно определённо сказать, что вторжение Германии в Югославию неизбежно и состоится в ближайшие дни.
– Не кажется ли вам, господин министр, что именно сейчас настал момент для создания единого фронта антигитлеровского фронта?
– Пожалуй,- согласно кивает Иден.
– В таком случае, вам следует как можно быстрее вернуться на Балканы. Лучше всего в Афины, где ведения переговоров с Турцией и Грецией, а генералу Диллу срочно выехать в Белград.
– Позиция руководства Греции и Турции, как впрочем и прежнего
– Я так понимаю, вы намекаете на те четыре наши дивизии, которые сейчас сосредоточены в дельте Нила, верно?- Бубнит Черчилль, не вынимая сигары изо рта.- Так вот, адмирал Кэннингхэм считает, что переброска Нильской армии в Грецию по Средиземному морю будет очень рискованной. Для этого понадобилось бы в течение двух месяцев беспрерывно посылать туда конвои с солдатами материалами и автомашинами. Основную нагрузку при этом несли бы эсминцы. Немецкая авиация, действуя с аэродромов в Болгарии, могли бы причинить огромный ущерб нашим конвоям, как в море, так и в портах разгрузки. Кроме того, нельзя упускать из виду итальянский флот. С ним могли бы бороться наши линкоры, базирующиеся на Крите, но только за счёт сокращения числа эсминцев, эскортирующих наши караваны. Адмирал считает, что операция по переброске войск должна быть отложена, поскольку в данный момент его ресурсы перенапряжены. Единственное, что мы можем сделать в сложившейся ситуации это провести частную операцию с переброской двух-трёх батальонов и небольшим отрядом танков и пообещать потенциальным союзникам скорое расширение операции. Это, что касается переговоров с Грецией и Турцией. Однако основной упор мы должны сделать на то, чтобы склонить на свою сторону новое руководство Югославии...
– Если оно существует,- саркастически улыбается Иден.
– А если не существует, то нам следует вести переговоры напрямую с воинскими начальниками в Сербии, Боснии и Македонии. Думаю, что с ними договориться будет проще, чем с политиками. Задача - начать наступление югославской армии на итальянские войска в Албании, пока немцы не успели перебросить им на помощь егерей из Тироля. Если не удастся убедить генералов словами, попробуйте подкупить их. Главное - сделать это быстро, время уходит. Что у вас, Колвил?
– Вы спрашивали, сэр, о...,- отвечает молодой человек, чётко выговаривая все звуки.
– Где он?- нетерпеливо перебивает его премьер.
– В русском посольстве, сэр,- невозмутимо продолжает тот,- там сейчас проходит обед с участием американского посла Уайнайта.
– Свяжитесь с ним,- неразборчиво бубнит Черчилль,- и пригласите ко мне на квартиру, хочу поговорить с ним с глазу на глаз по вопросу, который его без сомнения заинтересует.
– Кого пригласить, Уайнайта? И на какую именно вашу квартиру?
– Во-первых, для того, чтобы организовать встречу с американским послом,- зло цедит слова премьер,- я бы обратился к сидящему здесь министру иностранных дел. И, во-вторых, устраивать тайную встречу на Даунинг стрит 10 может только идиот. Сложите теперь один плюс один самостоятельно.
– Понял, сэр, спасибо,- кивает помощник и с достоинством удаляется.
* * *
– Интересное предложение,- Черчилль снимает очки, отодвигает рукой письмо Сталина в сторону и внимательно исподлобья смотрит мне в глаза,- никак не ожидал от него чего-либо подобного. Как это понимать? Окончательный разрыв союза с Гитлером?
– Чтобы разорвать союз его надо вначале заключить, господин премьер.
Черчилль, поняв что продолжения фразы не будет, пожевал кончик сигары:
– Пусть так, и всё же, что будет с вашей торговлей с Германией? На что нам рассчитывать? Россия - наш союзник в борьбе с Гитлером или невоюющая страна, которая по прежнему будет торговать с нашим врагом?
– Совершенно очевидно, господин премьер, что после нашей совместной с вами оккупацией Ирана, при которой каждая сторона займёт заранее обговорённую территорию, советско-германские отношения, включая торговые, будут естественным образом разрушены. Вопрос же о том станут ли советско-английские отношения союзническими останется открытым. Это будет зависеть от того, договоримся ли мы о следующем шаге, а именно совместных военных действиях в Норвегии против германских войск.