Война
Шрифт:
Я была мертва внутри. Как ходячий мертвец, только становилась намного грустнее трупа всякий раз, когда я достаточно долго сидела на одном месте, чтобы эти чувства всплыли на поверхность.
Я просыпалась поутру, с нетерпением ожидая лишь одной вещи, одной-единственной вещи: уроков разведчиков. Это был единственный яркий момент моего дня, моей жизни там… по крайней мере, пока Дитрини не приложил все усилия, чтобы разрушить и это для меня.
Я так хотела верить, что разведка будет тем, что вытащит меня из этой дыры, если я просто буду достаточно терпеливой, буду достаточно усердно трудиться.
Дитрини сделал всё, что было в его силах, чтобы я знала —
Через какое-то время я начала верить ему.
Я была настолько погребена в его мире, в его конструкции, в его извращённом сознании. Через некоторое время я могла видеть лишь это. Я чувствовала себя пойманной в ловушку. Я подумывала попробовать передать сообщение Балидору через одного из моих платных клиентов. Я подумывала попытаться сбежать, попросить Сурли помочь мне с побегом. Чёрт, да я даже подумывала растравить Дитрини, чтобы он меня убил.
Думаю, я сделала бы всё, что угодно, лишь бы не жить жизнью, которую он для меня нарисовал.
Я вытеснила это воспоминание из моего света.
Глядя на него сейчас, мне было сложно помнить, что здесь он не сумеет меня прочесть. Сложно было помнить, что теперь ошейник на нём, не на мне.
Я постаралась протолкнуться сквозь свой страх и злость на себя за свой страх.
Это не особенно помогло.
Я вновь постаралась объективно оценить его текущее положение.
Он в проигрышном позиции, в ошейнике, связан видящими, которых он считал третьесортными, так что он наверняка взбешён — хотя я не могла чувствовать злость в его свете, пока что нет. Я знала, что даже если он зол, то у него это будет проявляться косвенно, как и все его эмоции. На что бы они его ни подсадили, это не делало его похожим на пьяного, но смягчало резкие грани в его свете так, как алкоголь никогда не делал. Я не горела желанием подходить очень близко, как физически, так и своим светом, но я скользнула по самым краям его aleimi.
Ничего. Ноль.
Я ожидала этого, но это опять-таки напомнило мне, с кем я имею дело.
Мне никогда не говорили точный ранг Дитрини, но я знала, что он высок. В Городе я часто думала, что иметь с ним дело — всё равно что иметь дело с Балидором, если бы он внезапно превратился в алкоголика-психопата.
Прикоснувшись к своей гарнитуре, я использовала связь и свой разум, чтобы послать сигнал Тензи.
«Я не пробуду здесь долго, — сказала я ему. — Но шлите мне всё, что увидите. Всё, что, по вашему мнению, я упускаю, или что вы можете сообщить из предыдущих допросов».
«Хорошо, Высокочтимый Мост».
Я ощутила, что из света Тензи выплеснулся мощный импульс облегчения, но у меня не было времени анализировать это.
Дитрини меня заметил.
Ну, или хотя бы он заметил, что кто-то теперь делил с ним комнату.
Он поднял взгляд, на мгновение испытав трудности с тем, чтобы сфокусировать свои глаза цвета ртути.
Осознав, что это я стою перед ним, он разразился довольным смехом. Этот звук заставил меня вздрогнуть, совсем как в те недели, что я жила с ним в крепости Лао Ху. Один лишь триумф в его глазах вызвал прилив тошноты в моем нутре.
— Боги! D’lanlente a guete, —
Я поморщилась, сделав шаг назад и отведя взгляд.
— …Боги, Элисон! Драгоценная девочка… моя драгоценная девочка!
Уставившись на него, я почувствовала, как мой желудок пытается подобраться к горлу.
Всё во мне испытало такое отвращение, что несколько секунд я вообще не могла смотреть на него. Я подняла ладонь, словно пытаясь заслониться от него, а может, от искр чувств и реакций, исходивших из его света. Я гадала, чем, чёрт подери, я думала, приходя сюда. Какая бредовая часть меня решила, что я могла задать какой-то вопрос Дитрини и получить что-нибудь, хоть немного напоминающее прямой ответ?
Он никогда ничего мне не скажет. Только не добровольно.
— Gaos, девочка… иди сюда. Пожалуйста. Я дам тебе всё, что угодно, просто дай мне посмотреть на тебя. Дай мне вновь как следует посмотреть на мою собственность, пожалуйста…
В этот раз я взглянула на него, почти невольно.
Его штаны натянулись от эрекции, которую я отчётливо видела. Его глаза оставались прежними. Те суровые, ртутные радужки наполнились каким-то маниакальным светом, когда я встретилась с ним взглядом. Я помнила этот свет, именно это выражение — даже вопреки наркотикам, которые размывали и нарушали его сосредоточенность.
Глядя на него и наблюдая, как он смотрит на меня, я вновь ощутила тошноту и головокружение. Это чувство вызывалось теперь не только страхом или даже яростью. Я ненавидела, что один его вид заставлял меня вспоминать. Я ненавидела то, как видела себя в его глазах, как он заставлял меня воспринимать себя так же, как воспринимал меня он.
Пытаясь вытолкнуть этот образ из своего света, я взглянула в сторону окна.
Только тогда я заметила, что присутствие Тензи и Гаренда полностью окружает меня. При обычных условиях я бы посчитала это вторжением — как минимум чрезмерной опекой — но в данный момент, по правде говоря, я могла бы обнять их обоих.
«Ты в порядке, Высокочтимый Мост? — послал Тензи, и его мысли звучали обеспокоенно. — Ты хочешь, чтобы мы вошли туда и увели тебя?»
«Нет, — сделав вдох, я послала им обоим импульс благодарности. Мгновение спустя я вздрогнула, ощутив мощный завиток боли, который вышел из света Дитрини. Я не повернулась, чтобы посмотреть на него, и уставилась только на одностороннее окно. — Нет, всё хорошо, братья. Я не пробуду здесь долго».
«Ты уверена?» — послал Гаренд.
«Я уверена. Спасибо. Спасибо вам обоим. Все хорошо».
Я ощутила, как Гаренд признаёт мои слова, хоть и с неохотой.
«Записывайте всё, — послала я им. — Каждую секунду. Я хочу, чтобы другие посмотрели это после того, как я закончу. Особенно Ревик и Балидор».
Я подумала — а какого чёрта? Я всё равно ни за что не удержу этот визит в секрете.
Вознаграждением мне стали импульсы облегчения из светов Тензи и Гаренда. Думаю, я наконец-то убедила, что это не какая-то суицидальная миссия и не «иди ты нах*й, Ревик» из-за чего-то личного между нами.