Война

Берг Ираклий

— Нам? — насмешливо спросил он. — Вы грубо работаете, мистер как вас там?

Призвав всё свое терпение, я не сошёл с пути.

— Мне вообще плевать, верите вы мне или нет, но дело превыше эмоций, а общее дело всегда выше интересов одного. Как по мне, так нет ничего проще, чем лишить этого негодяя жизни и бросить в море. Но он носитель важного знания, и он попал в плен. Что делают с пленниками когда надо развязать язык? Не мне вам объяснять, Уркварт, я знаком с тем что русские накопали на вас. Ваши подвиги в Греции их весьма впечатлили. Решайте сами — хотите

вы от него что-то узнать, или нет? Если нет, то нож под рёбра и дальше расходимся по своим делам. Если да — забирайте тело и делайте что хотите. Это мой вам подарок, а ваше дело отказаться от него или принять.

Англичанин задумался.

— Хотите избавиться от опасности моими руками? Как вы объясните своему послу исчезновение столь ценного человека? Вас послали с ним вместе? И вы вернётесь одни? Допустим, вы все расскажете гладко, но ваши люди не смогут держать язык за зубами. — указал он на казаков.

— Я плачу им дополнительное жалование, не в их интересах болтать. Видите — они подчиняются мне.

— Ваше дело, но не стоит доверять дикарям. Им дадут больше или напоят, они все расскажут.

— Возможно. Но это моя проблема.

— Уже нет. Вы противоречите себе, мистер. Скажите, этот человек действительно настолько ценен?

— Да, очень.

— Тогда у меня есть идея получше. Вы отправитесь со мной на корабль. Там я лично допрошу этого негодяя. При вас, поскольку доверять вам мне нет никакого желания. Когда он всё расскажет, я отрежу ему голову, как он собирался поступить со мной. После вернёмся в посольство, в наше, британское. Там вы расскажете все милорду, всё что знаете и чему стали свидетелем. Если вы не лжете, вам не составит труда подтвердить свою работу на нас и получить новое местечко под крылом Его Величества.

Я сделал вид, что задумался.

— Не уверен, что могу принять подобное решение без приказа из Офиса, — сказал я наконец, — моё задание вполне определённое и оно не достигнуто. Я согласен пойти с вами к виконту и выложить ему всё, но сразу после того вернусь в русское посольство. Думаю, виконт одобрит мои действия. Надеюсь, вы доверяете Понсонби.

Англичанин бросил мне высокомерный взгляд, полный презрения, что означало согласие, и мы приступили к делу.

Его лодка могла поднять человек пять, не более. Нас было всего трое, казакам я должен был строго-настрого наказать ждать моего возвращения и не предпринимать ничего. Уркварт следил с подозрением, я молился, чтобы его незнание языка не оказалось ложью, так как сказал им совершенно другое.

Граф оказался прав, англичанин указал править (я сел за весла, тогда как он караулил пленного и меня) к судам стоящим правее турецких судов. Я не спешил, но и не мог чересчур тянуть время. Словом — мы подошли к этой «Глории». Там нас ожидали.

— Это ты, Дэвид? — спросил кто-то и я расслышал звук взводимого курка.

— Кто же ещё, — отвечал Уркварт, — но я не один.

— Кто с тобой?

— Прошу не палить со всех стволов сразу, Джеймс. Выслушай сперва. Со мною русские.

— Хорошая погода нынче, Дэвид. Но ветра почти нет, а это плохо.

—

Мне нужно поговорить с ними в укромном местечке.

— Ты не мог поговорить с ними на берегу?

— Там их было многовато. Я не рискнул.

— Они вооружены?

— Нет (я отдал пистолет Уркварту когда садился в лодку), один даже связан. Помоги нам подняться, Джеймс.

Решив, вероятно, что два нежданных человека не натворят больших бед, нам скинули лестницу. На палубе я огляделся, сколь позволяло скудное освещение.

«Глория» была шхуной, насколько мог понять по мачтам. Встречало нас человек семь, в главном из них угадывался больше офицер, чем моряк. В спину мне упёрся пистолет.

Нас провели (граф решил, что пора прийти в сознание ещё по пути, и передвигался самостоятельно) в помещение, которое, как я понял, отводилось корабельному врачу.

— Кладите его сюда, — командовал Уркварт, — привязывайте к столу.

В этот момент его сиятельство и решил, что пора действовать. Апполинарий Петрович, разрешите воды?

Посол вприпрыжку подскочил к столу с графином воды, одним движением плеснул полбокала и протянул Безобразову.

— Не томите, Пётр Романович, дальше, что было дальше?

— Дальше? — переспросил Безобразов, будто припоминаю, — о, дальше была сеча зла и люта. Один бился с тысячей, а два с тьмою, так сказать. Его сиятельство дёрнул конец верёвки, который держал в кулаке, отчего освободился. Не до конца даже распутавшись, он согнул обе ноги к подбородку и распрямил их так, что несчастный англичанин улетел словно птица, правда недалеко. Я думал, что это последнее из виденного мною в жизни, но его сиятельство, повторюсь, счастливец, и капли его фортуны окропили меня. Другими словами — пистолет, что упирал мне в спину этот Джеймс, дал осечку. Развернулся я столь быстро, что… Джеймс совершенно лишился чувств. Тем временем, его сиятельство устроил подлинную битву с пытавшимися его удержать англичанами. Знаете, ваше превосходительство, я понял.

— Что вы поняли?

— Причины странностей в поведении нашего графа. Что только не приходило на ум, а ларчик просто открывается — он очень силён.

— Что же с того? — не понял Апполинарий.

— В нем копятся силы требующие выхода. Вообразите только — он раскидал, чтобы не сказать покалечил, четверых. Расшвырял словно котят, сопровождая эти действия эпитетами из сути которых я заключил, что человеку с такими способностями решительно необходимо жениться.

Пушкин закашлялся. Посол покраснел.

— На судне засуетились, слышался шум и топот. Его сиятельство баррикадировал проход и кричал мне собирать мушкеты, коих и близко не было. По счастью, само это слово навело на удачную мысль.

— Идемте в каюту капитана, граф, — воззвал я к разуму, — там должно быть оружие.

Найти её оказалось легко, тем более мы находились совсем рядом. Там даже горела лампа, что подтверждало догадку о том, что этот Джеймс был сухопутным, но не морским офицером. Моряк никогда не оставил бы зажженую лампу без присмотра.