Война
Шрифт:
Махмуд улыбнулся сыну. Тот выглядел как нахохлившийся воробушек.
— Все в мире происходит по воле Аллаха, не забывай это, — нарочито строго сказал он, — человек может лишь то, что может.
— Прости меня, отец. — совсем поник мальчик.
— Неверные действительно сильны, — вздохнул султан, — много веков мы сражается с ними. Сейчас очень тяжёлые времена. Тебе предстоит многое сделать.
— Мне? — поднял голову шахзаде.
— Ты должен быть сильным, сын мой. Скоро ты станешь падишахом.
— Что ты такое
— Моё время на исходе, Абдул. Совсем скоро Аллах освободит меня от земной ноши.
Мальчик неверяще смотрел на отца, не в силах произнести что-либо.
— Да, сын, всё обстоит именно так. Невесело, но кто мы, чтобы спорить. Я очень болен, Абдул. Болезнь пожирает меня, и не долго осталось. Врачи из страха не говорят правды, но я всё вижу по их глазам. Скоро ты займешь моё место. Не плачь, дитя моё. Ты должен быть сильным и нести знамя Пророка.
У мальчика подкосились ноги. Султан поддержал его. Какое-то время Махмуд гладил сына по голове, прижав к себе.
— Но довольно, — отстранил ребёнка султан, — пора поговорить как мужчина с мужчиной. — Мой долг предостеречь тебя, помочь избежать ошибок. Ты готов слушать?
Шахзаде кивнул, утирая слёзы.
— Тогда запоминай, Абдул. То что скажу тебе я, не скажет больше никто.
— Я готов, отец.
— Не успеет моё тело остыть, как вокруг тебя начнётся драка за власть. За то, чтобы быть ближе к тебе, Абдул. Чтобы иметь возможность говорить тебе в уши. Чтобы править от твоего имени.
— Я никому не позволю править вместо меня, отец!
— Мой маленький храбрец, я горжусь тобой, — невесело улыбнулся султан, — но ты ещё почти ребёнок, а твои приближенные взрослые люди. Ты должен слушать и наблюдать. Они обязательно передерутся между собой. В этом твоё спасение, Абдул. Змеи станут пожирать друг друга.
— Как гяуры? — удивился мальчик.
— Да, почти как гяуры. — согласился Махмуд. — Только хуже. Гяуры… ты спросил почему я не могу прогнать их и поставить сапог на шею неверных? Ответ очень прост, сын, как ни горько его сознавать. Я не делаю это не потому, что не хочу, а потому, что не могу. Гяуры сильнее меня.
Шахзаде вытаращил глаза. Вид его вышел настолько забавен, что султан с трудом сохранил серьёзный вид.
— Этого быть не может, отец! Эфенди…
— Что говорят твои учителя — это одно, а что есть на самом деле — другое. Но это не ложь, не думай о них плохо, — поспешно поправился султан, — просто нельзя воспитать воина рассказами о неудачах.
— Гяуры сильнее меня, — повторил повелитель, видя неверие в глазах сына, — но ты можешь стать сильнее их. Можешь и должен. Я подскажу как.
Махмуд чувствовал, что ему недостаёт слов, и хотя мальчик слушал со всем прилежанием, султан сердится на себя, что не умеет донести свои мысли лучше.
— Нужно брать лучшее, и не брать худшее. Тогда мы станем
— Они нарушили заветы Пророка и осмелились восстать против тебя, отец.
— Можно сказать и так. Они стали слишком слабы. Гяуры легко одолевали их. Я понял, что мне нужно другое войско. Не хуже, чем есть у неверных. Для этого надо вооружить и обучить воинов так, как это делают гяуры. Но сохранить их дух, тогда мы начнём побеждать. Ты понимаешь меня?
— Да, отец.
— Нельзя сделать войско без перемен во всей стране. Нам нужны, — султан запнулся, вспоминая слово, — реформы.
— Что это значит, отец?
— Нам надо сделать так, чтобы собирать больше денег в казну. Без них нельзя изменить ничего. Наши привычные методы управления устарели. Это главная проблема. В странах неверных ни один паша не смеет ослушаться своего падишаха. Найдись такой и он сразу будет…
— Казнён!
— Хм. Не совсем. Он будет отстранён. Потеряет своё место. Их падишахам для того даже не нужно собирать войско, чтобы покарать отступника. Довольно только пожелать. У их пашей нет своих войск вовсе, только те, что даёт падишах.
— Я сделаю так же, отец.
— Всю свою жизнь я подавлял восстания. То один, то другой слуга поддаётся соблазну шайтана и осмеливается противиться воле своего господина. Такого быть не должно. В этом тебе помогут гяуры.
— Гяуры?
— Верно. Как ни странно, но им тоже не нравится, что Порта слаба. То есть нравится, но не нравится… — Махмуд осознал, что сам путается и рассердился.
— Запомни просто: гяуры поддержат реформы, помогут раздавить всех мешающих.
— Но для чего это им? Зачем неверным помогать нам? Ведь когда мы станем сильными, мы просто прогоним их. — проявил логику мальчик.
— Визирь сказал правду, Абдул, все они чего-то хотят от нас, и потому готовы помогать. Каждый из них думает, что мы станем обязанны им. Так бы и стало, будь они едины. Но всякий жаждет своего и не хочет делиться с другими. Потому они помогут нам вырастить дерево, но не смогут вкусить плодов с него. Все плоды достанутся нам.
— И тогда мы отрубим им головы. — улыбнулся шахзаде.
— Да, сын, — ответил тоже улыбкой отец, — отрубим. Жаль, это буду не я.
Мальчик снова поник.
— Не расстраивайся, Абдул. Мне не легче, может даже тяжелее. Но оставим неверных и вернёмся к своим проблемам. Я вижу свой приговор не только в глазах докторов, но в глазах приближенных. Это хуже всего. Окружающие меня только и ждут когда я умру. Считают дни. И они готовятся, мой Абдула, готовятся. Понимаешь к чему?
У мальчика опять выступили слезы, он отрицательно покачал головой.
— Я уже говорил, что они устроят драку за место около тебя. За то, кто будет править.
— Я никому не…