Война
Шрифт:
— Делай что должно и будь что будет, как говорили древние. — Безобразов изобразил рукою как рубит воздух. — Мы представители государя императора и никому не позволим над собой насмехаться. Даже его сиятельство.
Степан мысленно закатил глаза.
Глава 3
В которой английский посол выражает одно мнение, а его секретарь другое.
Глава Английского посольства, достопочтенный виконт лорд Понсонби, был образцовым джентльменом. Всю свою жизнь он занимался только тем, что его интересовало. В круг этих избранных занятий входили рисование, политика, охота, женщины
— Скажите, виконт, — с непроницаемой иронией поинтересовался у него однажды Уильям Питт Младший, — как вам всё-таки удалось выскользнуть из лап якобинцев?
— Ах, господин премьер-министр, мне удивительно везёт за границей.
Питт расхохотался, дружески хлопнул юношу по плечу. Только истинный англичанин мог по-достоинству оценить шутку.
Молодой виконт находился во Франции ко времени начала бурных событий революции. В отличии от многих, Джон Понсонби и не думал от них бежать, напротив, с интересом наблюдал за происходящим. Джентльмен от рождения, он едва не погиб в один из дней, когда толпа грязных санкюлотов вздумала линчевать «благородного». Спасение пришло со стороны толпы женщин, разогнавших негодяев силой, что стало известно в Англии и сделало юношу героем лондонских салонов. Женщины восторгались смелостью француженок. По их общему мнению, те не смогли позволить погибнуть прелестному юноше, чья красота заставила на мгновенье опомниться и отвергнуть революционные заблуждения. Мужчины помалкивали, хотя имели куда большее представление о вероятном роде занятий этих «революционных француженок», что наводило на версию путаницы между понятиями «красота» и «щедрость».
Виконт понравился Питту и они подружились. Джон считал Уильяма примером политика и до самой смерти питал к тому глубочайшее уважение. Не будет ложью сказать, что Питт стал учителем виконта, и немного было у него столь прилежных учеников.
Джон видел то, что было нужно, и не видел того, что не надо.
Пока одни считали количество потребляемого премьер-министром алкоголя (Питт Младший творчески развил теорию отца о стимуляции мыслительной деятельности и, заменив бренди вином и портвейном, выпивал в день до двенадцати бутылок), Джон обращал внимание на странное сочетание неистовой воли Питта в борьбе против Франции, борьбе тем более яростной, что личной неприязни не было никакой. Питт презирал любого кто утверждал, что Франция и французы должны погибнуть. Раз он шокировал и погрузил в молчание весь Парламент, бросив в лицо оппоненту слова, «что мысль, будто какой-либо народ может быть естественным и вечным врагом другого, есть мысль совершенно ребяческая». Насладившись произведенным эффектом, Питт продолжил как ни в чем не бывало требовать новых субсидий для флота и армии во имя интересов и чести Англии. Джон запоминал.
Пока другие насмехались, вспоминая сколько раз Уильям переусердствовал со стимуляцией и проблевался прямо во время речи, Джон вслушивался в саму речь. Питт утверждал и настаивал на своём утверждении, что свобода печати есть благо. Что Англия достигла того уровня общества, когда цензура государства не нужна более, ибо есть внутренняя цензура, идущая от самого общества, много более внимательная и суровая. Что негодяй решивший с помощью печати нанести Англии вред, будет раздавлен остракизмом
Джон видел как его друг поступил с Ирландией.
Многие годы спустя, когда судьба забросила его в Южную Америку, лорд Понсонби сполна продемонстрировал, что те уроки не были забыты.
Войну между Бразильской империей и Соединенными провинциями Рио-де-ла-Плата, он провел в трех ипостасях. Сперва как полномочный посол в Соединённых провинциях. Затем (война всё ещё шла) как посол в Бразильской империи. Наконец как арбитр, то есть просто — представитель Англии.
С детства отличающийся безукоризненной логикой, англичанин довёл до противоборствующих сторон свои соображения, а именно:
1. Никто из вас не имеет сил выиграть эту войну.
2. Спорные территории непременно послужат причиной для новых войн, если кому-либо достанутся.
3. Для предотвращения подобного развития событий необходимо создать отдельное государство. Ни тем и не тем. Таким образом вопрос будет снят, ведь ваши враги останутся ни с чем, чего вы все и добиваетесь.
Был там еще четвертый пункт, но он не лег на бумагу и циркулировал устно. Что-то про то, что Англии надоело ждать когда все устаканится и вообще торговля стоит.
Вскоре Национальное Собрание приняло Конституцию и появился Уругвай.
Лондон высоко оценил результаты работы посланника, которую тот сам воспринимал как занятное приключение между зарисовкой долин Патагонии и партией в карты с испанским генералом по дороге домой.
Виконт получил новое предписание и прибыл в мятежные провинции Нидерландов. Здесь он было едва не расстроился.
— Всё очень просто, друзья мои! — радушно приветствовал он посланников городов. — Первым делом необходимо создать Временное Правительство.
Посланники смутились. Временное Правительство уже было создано.
— Как? — поразился англичанин.
— Увы! — подтвердили посланники, вводя виконта в курс дела. Сперва было Революционное Правительство. Затем подумали и оно стало называться Временным Правительством. Затем ещё подумали и оно стало ЦК — центральным комитетом. Комитет объявил Независимость и выборы в Национальный Конгресс.
— А Конституция? — воскликнул лорд.
— Разрабатывается специальной комиссией. Вы понимаете, — робко заметил самый смелый их представителей, — дело в том, что вы здесь не первый англичанин.
— Зачем же меня отправили? — удивился Джон. Вскоре, впрочем, он понял. Независимому государству требования правильный король. Виконт вступил в игру и добился очередного успеха. Предложенный кандидат устраивал новых подданных тем, что не имел никакого отношения ни к Франции, ни к Голландии, все его интересы находились в Англии, а значит он совершенно незаинтересован ни в каких территориальных уступках кому бы то ни было, что очень важно для любого новообразованного государства.
Так появилась Бельгия.
Далее виконт полгода прослужил в Неаполе, где не обнаружил ровным счетом ничего интересного кроме архитектуры, и получил затем должность посла Великобритании в Стамбуле.
— Мой лорд, они здесь.
— Я вижу только вас, Дэвид.
— Русские! Русские здесь!
Понсонби прищурился. Вид человека почти ворвавшегося к нему был забавен.
— Запомните, Дэвид. Пока я здесь представляю своего короля, русских тут нет и не будет. Дальнейшее будущее более туманно.