Война
Шрифт:
— Ах, вы не понимаете! — человек дрожал от возбуждения, едва не заламывая руки.
— Сядьте, Дэвид, сядьте. Выпейте хересу и успокойтесь.
Человек подчинился с видимой неохотой. Манеры Дэвида Уркварта оставляли желать лучшего, но виконт редко обращал на то внимание.
«Бедный мальчик, — подумал он изучив его личное дело, — бедняга получил воспитание в Европе, и то непонятно какое, без отца. Вот результат.»
Уркварт недавно стал секретарём посольства, но знакомы они были и раньше. Дэвид трудился в торговом представительстве
Привлеченный движением Спасения Эллады он отправился воевать. Оглядевшись, примкнул к крайним националистам. Одной войны для молодого человека оказалось недостаточно, и он открыл второй фронт. Днем стреляя в турок или «неправильных» греков, вечерами Дэвид писал письма полные силы и ярости, требуя от Лондона оказывать наибольшую поддержку Греции.
Лондон оценил предлагаемый пыл и приставил его к делу переговоров с османами. Там незаметно произошло изменение. Дэвид отправился к туркам врагом, но вернулся другом.
— Ничего. Теперь-то они попляшут.
— Что вы имеете в виду, Дэвид?
— Уважаемый сэр. Мой лорд. Я имею в виду то, что всего в пяти домах от нас сейчас сидят русские. И знаете, мне кажется я знаю, что они сейчас делают, мой лорд.
Понсонби не торопясь раскурил гаванскую сигару.
— Что же, Дэвид, просветите меня. — виконт ловко пустил колечко дыма. — Что же они там делают?
— Они смеются над нами, мой лорд. Вот что!
— Смеются? Русские? Должно быть у вас жар, Дэвид. Уверяю вас, русские совсем не умеют смеяться. Они и улыбаются с трудом.
— Вы издеваетесь надо мной! — Уркварт почти лишился самообладания, с силой вжимая пальцы в край стола.
— Вы ошибаетесь. — ледяным тоном отозвался виконт. — Это вы издеваетесь над собой.
Уркварт понял, что перегнул.
— Прошу вас извинить меня, мой лорд. Действительно, эта новость помутила моё сознание.
— Это прискорбно, Уркварт. Тем более, что в вашей новости нет самого главного, а именно самой новости.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— То что это такая же новость как закат или восход Солнца. Разве русские не должны были отправить миссию к султану? Должны были. Они её отправили. Она прибыла. Вот и всё. Что в ней собственно нового?
— Хотел бы я обладать вашей выдержкой и невозмутимостью, достопочтимый виконт. Увы — я лишь простой человек, почти как те моряки в пабе старого боцмана.
— Не имел чести посещать данное заведение. Но вот они прибыли, эти русские. Что дальше?
— Как это что? — не понял секретарь. — Я лично вижу нашей задачей всеми силами мешать им. Или я не прав?
— Во всяком действии существует цель, дорогой Дэвид. Действие лишенное цели не может по существу именоваться действием. Помешать. Вы, как и я, как и любой человек в Стамбуле, отлично понимаем задачу русской миссии. Вы предлагаете им помешать. Допустим. Что это нам даст?
— Войну.
— Дэвид… — разочаровано протянул Понсонби.
—
— Дэвид, — уже мягче повторил виконт, — вы сейчас говорите только свое мнение, или столь любимого вами Решида-паши?
Уркварт заёрзал на стуле.
— Паша наверняка считает так же как я.
— Вы можете за то поручиться?
— Мой лорд, я вас не понимаю.
— Всё вы отлично понимаете, Дэвид. — виконт с наслаждением пустил ещё несколько колечек. — Потому и вбежали сюда как рвущийся к выпивке матрос в пабе этого… как его… не суть важно. Вы просто дурак, дорогой Уркварт.
— Мой лорд!!
— Увы, это правда. Вы трясётесь всю последнюю неделю. Вы ждёте. Считаете дни. Вы так хотите уничтожить этих русских, как и всех остальных тоже, насколько понимаю, что допускаете кляксы на документации, что совершенно неприемлемо. Дождавшись, вы врываетесь ко мне так, словно Бонапарт воскрес и ведёт армию на Париж. Или ещё куда-нибудь, ему нравилось разнообразие. Неужели вы действительно допускаете мысль, что меня можно увлечь в столь нелепую авантюру?
Уркварт счёл за благо промолчать. Как многие англичане, он испытывал подсознательный страх перед британскими аристократами, страх, в котором никогда бы не признался, но тело выдавало его.
— Есть ли резон торопиться? — продолжал рассуждать Понсонби. — Куда и зачем бежать впереди лошади? Вы желаете войны. Но желает ли её султан? Насколько мне ведомо, и вам должно быть известно не хуже меня, что у Порты сейчас нет боеспособного войска для подобного дела. Их только что разгромил Египет. Не прошло и года. О какой войне с русскими может идти речь при подобном условии?
— А мы, Англия?
Понсонби опешил. Себя он относил к Англии, безусловно, но никак не Дэвида.
— Англия будет воевать за Турцию, вы это хотите сказать? — ласково поинтересовался виконт.
Уркварт почуял западню.
— Ни в коем случае, мой лорд! — возразил он излишне поспешно. — Англия воюет всегда только за свои интересы.
— Вы небезнадежны.
— Но разве сейчас интересы Англии и Порты не совпадают? Разве мы не в одинаковом положении? Русские убили посла султана — беспрецедентное преступление, если забыть, что речь идёт о дикарях. Русские недавно перебили сотни англичан, сотни! И это сойдёт им с рук? Они надругались над женщинами, грабили дома, варили живьём детей!
— Кхм-кхм.
— Разве нет? Пусть газеты немного преувеличили, но преступление их чудовищно. Каков итог? Ах, извините, говорят русские, это всё сделала чернь. Возьмите деньги! Деньги — это хорошо, но этого мало! Русские… только общаясь с турками я до конца смог осознать что это за народ! Они способны на любую подлость! Знаете, вот даже Лондонский пожар — я совершенно не удивлюсь, если и это их дело.
Уркварт вдруг осёкся, случайно взглянув в глаза виконта. Они потемнели настолько, что секретарь замер всем телом, застыв словно статуя, как будто и сердце замерло.