Войны Марса (Марсианский стройбат)
Шрифт:
– Город Сен-Пал уже был более чем мёртвым. Правда, в богатых кварталах ещё теплилась жизнь…
– Ну?! – все впились в него так, словно он должен был объяснить им смысл существования как на Марсе, так и на Земле.
Лифт двигался рывками. Его механизм был старым и изношенным, как сама планета.
– Потом наступил период, – сказал Парийский, – когда об облаке не слышали лет пять. Город чуть-чуть ожил. Даже магазины окрылись. Потом оно раз десять приходило.
– Кто?
– Ну, облако… становилось всё хуже и хуже, каждый раз численность белых муранов и серокожих аборигенов уменьшалась. Куда они исчезали, мы не знали. Ходили самые разные слухи. Местные учёные рассказывали о таинственном
– Не может?! – иронично хмыкнул Мамиконов.
Может, у него и были какие-то соображения на этот счёт, но на уровне инстинктов – не доверял он науке и начальникам. Была у него так присказка: «Не доверяй никому старше тридцати». А почему, он и сам не знал.
Лифт жалостливо скрипел и зудел, как столетний дед. Должно быть, он умирал вслед за Марсом.
– А если просто орбита вытянута? – спросил Петров, но ему никто не ответил на его наивный вопрос.
Может, она и вытянута, кто знает? – думал Сергей. Земные учёные тоже ошибаются, и не всегда их умозрительные модели бывают абсолютно верными, особенно всё, что связано с космологией. То придумают теорию большого взрыва, где скорость света – константа, то пытаются обосновать её другими теориями, лишь бы только она не развалилась. А может, никакого большего взрыва и не было, а одно плавно перетекало в другое по свойству сообщающихся сосудов? Где убыло – там прибыло?
Капитан Парийский хотел добавить что-то интересное, но лифт вдруг стал двигаться рывками. Казалось, что кто-то дергает его за трос. Сверху грохотало, и на крышу кабины посыпались тяжёлые предметы. Все, кроме Туреса, стали с тревогой посматривать в потолок. Турес же от страха забился в угол подальше от мертвого шершня и ни на что не реагировал. Кажется, его напугали ещё до нас, решил Сергей.
В тот момент, когда по всем расчетам, осталось совсем немного до того этажа, где они должны были остановиться, трос лопнул, и Сергею показалось, что они падали в полной тишине целую вечность. Время нагоняло вместе с толчками сердца. В затылке возникла ноющая боль. Потом, должно быть, их опередил стальной трос, который с такой силой ударил по крыше кабины, что прогнул её внутрь. И тут сработала древняя тормозная система. Под её визг и стенания, кабина дернулась раза три и остановилась. Удар был настолько чувствительным, что Сергей, несмотря на свой компенсационный скафандр, присел. Что стало с Туресом даже не хотелось думать. Однако, как ни странно, он вскочил первым и бросился в дверь, которая открылась автоматически.
***
Когда они вывалились вслед за Туресом, его и дух простыл. Двери лифта так же автоматически закрылись, и наступила зловещая тишина.
На какой уровень они попали, никто из них не понял.
Под высокими потолками среди блестящих сталактитов мигали фонари и сверкали огромные кристаллы гематита. Пол был покрыт лесом больших и маленьких сталагмитов с жёлтыми, синими и красными прожилками окисла железа. Мелкие синие шарики перекатывались под ногами. Вдалеке что-то ухнуло и ушло в гору.
Нет, не так я себе представлял освоёние Марса, подумал Сергей и вспомнил Милу. Сейчас она показалась ему единственным существом, которое связывало его с жизнью, иначе всё-всё потеряло смысл и никуда не годилось, и можно было не ждать пятнадцать лет, а, как Пашка, удариться во все тяжкие или повеситься. Ни того, ни другого Сергею не хотел, значит, надо было тянуть лямку.
– Что это? – спросил Мамиконов, заметив, что капитан Парийский совсем не ориентируется в подземелье. – Где мы?
Парийский вертел головой, морща лоб.
– Бог его знает, –
– Тихо! – испугался белобрысый Петров, – ка-а-а-жется… здесь кто-то есть…
Далеко-далеко они услышали чьи-то шаркающие шаги. Ну да, сообразил Сергей, свет ведь для кого-то же горит! А потом они увидели крикуна. Он появился в конце коридора и смотрел на них, как старец смотрит на свою подзабытую юность. Оружия при нём не было, как не было и каски. Но от этого он не казался менее зловещим, правда, каким-то странным, вроде бы ненастоящим. Но всё равно они испугались.
– Давай… давай… – Парийский, не желая разбираться в этих странностях, нервно подтолкнул Сергея в зад, и они всё быстрее и быстрее, оглядываясь и спотыкаясь, побежали в противоположную сторону, с треском прокладывая путь сквозь сталагмиты.
Бесконечно длинный коридор, постепенно загибаясь вправо, привел их на эстакаду почти под потолок цеха. Далеко внизу они увидели полумертвых роботов. Они стояли вокруг своих рабочих мест, застыв в самых нелепых позах, однако когда по ним пробегали голубые искры, оживали на несколько минут и даже пытались делать осмысленные движения с какими-то трубами и проводами, но снова замирали, и только их рубиновые глаза, горящие в сумраке огромного цеха, говорили о том, что происходит что-то страшное, непонятное, имеющее отношении в ядерной физике, и потому опасное. Но индикатор в скафандре Сергея показывал, что радиоактивный фон в норме.
– Что они делают? Что?.. – поинтересовался Петров, заглядывая вниз, и в который раз обращаясь к капитану Парийскому, как к знатоку марсианской жизни.
– А ты иди, спроси, – посоветовал Парийский. – Он тебе объяснит, – и кивнул на особенно большого, просто огромного робота-монстра, возвышающегося в центре цеха и, похоже, управляющего роботами поменьше.
Монстр был таким огромным, что, казалось, легко может дотянуться до любого места в цехе, в том числе до эстакады.
– Это мой знакомый! – язвительно пошутил Парийский, которому уже надоели намёки в его некомпетентности.
Все от него давным-давно ждали хоть каких-нибудь объяснений и были полны негодования. Надо же, завёл, невольно думали они, неизвестно куда, и что теперь будет? Верно, ничего хорошего, как и вся наша марсианская эпопея. Не верим мы в неё. Одни неудобства и страдания. А ведь обещали, обещали – золотые горы и никаких полковников, которые теперь нас сделают штрафниками, а штрафникам, как известно, денег не положено. Они работают за похлебку и кров. Сплошной обман. Начальство сэкономило. Вот сбежим – будете знать! Хотя сбегать, собственно, некуда, разве что на поклон облаку Глобула. Многим пришлась эта мысль по душе – пойти в услужение чёрной материи, если бы, конечно, они знали и понимали, что это такое. Но раз сказали, что это неосознанная материя, без сознания и чести, то и делать там нечего, думали многие. Нечеловеческое это дело поклоняться какому-то эфемерному облаку, с которым и поговорить-то толком нельзя.
Мирон Парийский открыл было рот, чтобы ответить, что он ведать не ведает об этом месте, что сами нынешние марсиане не знаю не только истории родной планеты, но и истории родного города, как вдруг раздались уже знакомые неуверенные шаги, и на эстакаду ступил, покачиваясь, крикун. Все шарахнулись к противоположному её краю. А кое-кто даже пересчитал все ступени на металлической лестнице, чтобы оказаться в цеху. Только вблизи они увидели, в каком страшном состоянии крикун находится. Кто же это его так? – невольно подумали они. Кто-то, кто сильнее крикуна?! И испугались ещё больше и ещё сильнее.