Войны Марса (Марсианский стройбат)

Белозёров Михаил Юрьевич

Да он ещё без чувства юмора, решил Сергей.

– Следует что-то придумать… – пояснил всем капитан, тяжело дыша и держась одновременно и за грудь, и опираясь руками о колени.

– А чего думать?! – тревожно спросил Петров, оглядываясь в ту сторону, откуда они прибежали. Там всё ещё в куче дерьма копался робот-монстр, заглядывая, как голубь, светящимся глазом в дыру.

Этот его единственный рубиновый глаз служил напоминанием о том, что опасность ещё не миновала. Но они уже привыкли к ней – особенно капитан Парийский и белый муран – Турес. Ну да, сообразил Сергей, за всю жизнь можно привыкнуть и не к такому.

–

Думать надо всегда, – наставительно и очень умно отозвался Мамиконов, впрочем, в его голосе прозвучала и ирония.

– Думать так думать, – покорно согласился Турес, как необъезженная лошадь, всё ещё перебирая копытами.

– Вы же понимаете, что нас рано или поздно всех перебьют?! – сказал Парийский, болезненно морщась и потирая грудь.

В таком возрасте и до инфаркта недалеко, решил он.

– Понимаем, – уныло согласился Толян Петров. – А что делать?..

Как очень молодой человек, он не умел принимать сложных решений, вернее, он не знал, насколько они правильны. Он привык, когда за него думали другие: папа с мамой, любимая девушка, теперь – капитан Парийский, правда, он старый, но у него есть мозги. И всё равно Петров его инстинктивно презирал – наверное, за старость и за то, что он скоро умрёт.

– А предлагаю, пока мы здесь, разнести электростанцию к едрёне-фене, – тяжело дыша, предложил капитан.

– Ха-ха… – коротко отозвался Петров, которому предложение капитана показалось диким. Самое разумное было унести ноги. И дело с концом! И плевать на какую-то там термоядерную электростанцию и что будет через три дня или через месяц. Пожрать вот хочется и на какую-нибудь аборигенку взглянуть не мешало бы.

– А как же… э-э-э… – начал Мамиконов. – А-а-а… ну да… но тогда… впрочем… а что?..

Он почему-то вспомнил о долге, о том, что им давно пора оказаться в Городке-Один, где не надо ни за что отвечать, где бравый полковник Бастрыкин примет любое решение. А думать не надо. Пусть кони думают, решил Мамиконов, они большие. На самом деле, он просто устал от непривычки думать. В армии этому никто не учил.

Сергей снова пришёл к мнению, что надо доложить о ситуации на Землю. Срочно. Чем быстрее, тем лучше – чем чёрт не шутит!

– Вы понимаете, если облако запустит солнце на полную мощь, то всем нам всё равно кердык, куда бы мы ни спрятались, и там, на поверхности – тоже, – зло сказал капитан, заметив их недовольство.

– Понимаем, – покорно, как студент, согласился Петров, но не поверил капитану.

Для меня где-нибудь найдется закуток, подумал он, даже на Марсе, где можно переждать лихие времена. Он полагал, что здоровое, крепкое тело вывезет всегда.

– А что толку?! – спросил Турес, который лучше разбирался в обстановке и местном климате.

– У меня есть план, – почти отдышавшись, сообщил капитан.

– План?! – вырвалось у Мамиконова. – Я думал, мы избавились от полковников и планов?!

Кстати, хорошая мысль, вот кого надо найти – полковника, подумал Сергей. Чтобы сейчас ни высказал капитан Мирон Парийский, командование надо поставить в известность. Незаметно для окружающих он включил «длинную» связь. Полковник тут же пугливо отозвался:

– Сержант… ты где?..

Хотел Сергей сказать, где, да передумал – как бы ни к лицу ругаться, да и надоело.

– Генацаревский погиб… – убитым голосом сообщил полковник, –

и Жуков…

– Как?.. – так напряженно спросил Сергей, что все замолчали и невольно уставились на него.

– Не знаю. Мы нашли их в доме, без скафандров, со следами укусов насекомыми. Не знаешь, что это такое?

– Шершни… – упавшим голосом сказал Сергей. – Надо доложить на Землю, что здесь обитает облако Глобула, оно же «зубанка» и что оно изрыгает из себя крикунов с лазерниками – и всё что угодно по мере необходимости: летающие цукубы и боевые стрекозы, а ещё танки и машины поддержки танков. А ещё здесь завод по производству аннигиляционных бомб и термоядерная электростанция, которую облако пытается отремонтировать. А само облако – бездумная, бессознательная субстанция с непонятными свойствами.

– Ка-а-ак-как?.. – полковник не верил своим ушам, впрочем, о шершнях он уже слышал от бригадира. – Повтори…

– Облако Глобула, она же «зубанка»… – стал повторять Сергей Бабура в надежде, что начальство его услышит.

Полковник внимал. Долго внимал. Впервые он слушал, а не командовал. Это дало неплохие результаты. Оказывается, внутри сидела целая неведомая цивилизация, которая оккупировала Марс и изничтожила аборигенов. Так это получается… это получается… Бастрыкин не мог сообразить, что получатся. Полный конфуз, понял он. Мы все обосрались! По уши в дерьме! Хотел приключений – ты их получил по самую шейку! Это тебе не в штабе бригады штаны просиживать. Это тебе не на дурочке Верочке жениться. Это даже не Чечня. Это Марс! Будь он трижды проклят!!!

К его чести, он не стал спасать собственную шкуру и скрывать собственные промахи, а составил подробное сообщение, закодировал его отослал по спецканалу связи. Ах… теперь уже всё равно, подумал он, всё равно разжалуют по служебному несоответствию, и впал в прострацию. Ещё он хотел застрелиться, да подумал, что должен остаться в живых, дабы полностью испить чашу судьбы хотя бы для того, чтобы помочь в освоёнии Марса – пусть даже просто рядовым.

Если бы полковник Бастрыкин знал, что происходит в этот момент с его подчиненными, он бы меньше упивался своим горем, а действовал. А происходило следующее: робот-монстр принялся с ожесточением кромсать потолок, чтобы добраться до людей и мурана. Его единственный рубиновый глаз то и дело мелькал в темноте.

***

Те, кто сидели в домике за дощатым столом, больше всего походили на едоков картофеля с картины Ван Гога. Вовка Жуков когда-то ходил в дом творчества, бывший пионерский, и кое-что на своём коротком веку видел. Такие же мрачные, изнуренные, и руки, разбитые тяжёлой работой. А главное – зверские лица! А почему у марсиан должны быть другие лица? – успел подумать Вовка Жуков. Это же Марс! Именно таким я его себе и представлял!

Было их пятеро: пожилая пара, пара помоложе и девочка в чепчике и длинной юбке. Генацаревский почему-то отметил, что такую одежду на Земле носили то ли в восемнадцатом, то ли в девятнадцатом веках. Но это была, конечно, не Земля, да и существа – не люди, а белые мураны с масками из минеральных веществ на неандертальских лицах. И сплошь рыжие. У молодой женщины волосы более светлые – почти цвета пшеницы. Старшая из женщин разливала что-то похожее на кофе в чашки. Над потолком тускло горела керосиновая лампа.