Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв.
Шрифт:
«2 января 1570 года передний царский отряд подошел к Новгороду и окружил его со всех сторон, чтобы никто не мог бежать. Затем начались страшные пытки, казни и убийства.
Множество священнослужителей было поставлено на так называемый правеж — взыскание, накладываемое на неисправных должников. Сам Иоанн со старшим сыном расположился на Городище.101 Игуменов и монахов, стоявших на правеже, он приказал избить до смерти палками и разнести по монастырям для погребения. Прибыв в воскресенье в кремль у Святой Софии, чтобы отслушать обедню, царь отстранил протянутый ему владыкой крест и грозно сказал Пимену:
«Ты,
После обедни, во время стола в архиерейском доме, Пимен по приказу Иоанна был взят отдан под стражу, а все его имущество взято в казну. Затем начался суд над новгородцами под непосредственным надзором самого царя. Их по очереди приводили к нему, пытали, жгли какой-то, по словам летописца, «составною мудростью огненной — поджаром», а затем лишалижизни, сбрасывая в воду вместе с женами и детьми. Боярские дети и стрельцы ездили в лодках по Волхову и кололи рогатинами и копьями всех всплывающих, чтобы никто не мог спастись...
Вслед за этими казнями Иоанн приказал предать полному разгрому все местности вокруг города, причем уничтожалось не только имущество, но также и домашний скот».
НечволодовА. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 148—150
Опричники бросали людей в реку Волхов связанными, при этом малых детей они привязывали к матерям (несмотря на суровую зиму, Волхов в черте города не замерз). Дознание «об измене» велось пытками. Избивали не только подозреваемых, но и членов их семей. Опричники допрашивали архиепископских бояр, служилых людей, детей боярских, купцов. Погибли около 200 бояр и детей боярских, большое количество людей низших сословий.
Затем опричники разграбили все монастыри (новгородская летопись сообщает о 27 монастырях, в которых они по приказу царя не только ограбили казну и кельи, но также сожгли запасы хлеба, зарезали всех лошадей и домашнюю скотину), разгромили посад. Горожан, пытавшихся защитить свои семьи и имущество, убивали на месте. Нищих по приказу царя выгнали в мороз за ворота города, где они замерзли. Были казнены не менее 500 пленных литвинов и ссыльных жителей Полоцка.
Точное число жертв новгородского погрома не установлено. Согласно Таубе и Крузе, в городе и ближайших Окрестностях были убиты до 27 тысяч человек. Шлихтинг сообщает о казни 2770 знатных новгородцев и «полном истреблении» черни. Исследователь новгородской демографии А.Г Ильинский определял общее число жертв погрома, включая замерзших и погибших от голода, в 40 тысяч человек. Но в любом случае, сохранившиеся документы рисуют ужасающую картину почти полного разгрома города. Так, из 1805 тягловых дворов (т.е. плативших
налоги) на Софийской стороне уцелели только 94 (5,2%)! Примерно такая же картина наблюдалась и на торговой стороне.102
Бойня продолжалась без каких-либо перерывов 6 недель подряд, до 13 февраля. Затем Иван объявил немногим оставшимся вживых новгородцам, что «прощает» их и отбыл в Псков — творить там расправу.
Псковичи не сомневались, что их, как и новгородцев, тоже ждет мученическая смерть. Тем не менее, как и в 1510 году, когда Василий III, отец Ивана, отнял у них независимость, они даже не думали сопротивляться. Напротив, по совету своего наместника, князя
Но все же горожан спасло не раболепие перед царем, а предсказание знаменитого местного юродивого Николы Салоса. Якобы он предложил Ивану, посетившему его вскоре после прибытия, кусок сырого мяса со словами «на, сьешь, ты же питаешься мясом человеческим». Затем Салос пообещал Ивану великие несчастья, рели тот не пощадит жителей. В псковской летописи сказано, что блаженный поучал царя Ивана «много ужасными словесы еже преста-ти от велия кровопролития и недерзнути еже грабити святыя Божия церкви». Иван, не послушав юродивого, велел снять колокола с Тротоицкого собора. В тот же час издох лучший его конь. На суеверного трусливого царя это произвело сильное впечатление.103 Он ограничился тем, что приказал — помимо городских церквей и монастырей — отобрать деньги и ценности у «лутших жителей», после чего немедленно удалился в Москву.
В Пскове 20 февраля были казнены игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий и старец того же монастыря Вассиан Муромцев, а также Афанасий Ежов, «солотинский (или солотчинс-кий) архимандрит». Поминальные синодики самого Ивана ГУупо-минают 85 человек дворян, приказных и других лиц, казненных в Пскове. Тем не менее, псковичам неслыханно повезло. Их только ограбили. Убийство менее чем сотни жителей города и монахов не идет ни в какое сравнение с массовой бойней в Твери, Торжке и Новгороде.
Вот как описывал разгром Новгорода и Пскова Генрих Штаден:
«Ни в городе /Новгороде/, нив монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжигалось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали. ,
(Таубе и Крузе так писали об уничтожении имущества и товаров новгородцев: «Грубые товары, как воск, лен, сало, меха и другие велел он сжечь и бросить в воду. Шелк, бархат, и другие товары были бесплатно розданы палачам»)
Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их составляли поляки с женами и детьми /Штаден имел в виду литвинов, взятых в плен на территории ВКЛ и высланных из Полоцка — А.Т./ и тех русских, которые поженились на чужой стороне.
Были снесены все высокие'постройки: было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна. Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек...
Великий князь отправился затем дальше во Псков и там начал действовать также. К Нарве и ко шведской границе — к Ладожскому озеру — он отправил начальных и воинских людей и приказал забирать у русских и уничтожать все их имущество: и многое было брошено в воду, а многое сожжено. В эту пору было убито столько тысяч духовных и мирян, что никогда ни о чем подобном и не слыхивали на Руси. Велкий князь отдал половину города на грабеж».
Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002, с. 49
Современный российский историк Скрынников, опираясь на свидетельства псковских летописцев, а также на документы московских приказов, отметил:
«Опричная казна наложила руку на сокровища псковских монастырей. Местные монахи были ограбены до нитки. У них отняли не только деньги, но также иконы и кресты, драгоценную церковную утварь и книги. Опричники сняли с соборов и увезли в Слободу колокола».