Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв
Шрифт:
Сам Трубецкой стоял в Замоскворечье, в районе Крымского двора (ныне это Октябрьская площадь), у него было две с половиной тысячи казаков. У Пожарского было до 10 тысяч воинов, включая прибывшие раньше полки Лопаты и Дмитриева. Днем Трубецкой приехал к Пожарскому и лично просил Дмитрия Михайловича встать всем вместе, но услышал прежний ответ: «Отнюдь нам вместе с казаками не стаивать». Однако Пожарский понимал, что если Ходкевич нанесет главный
Вечером 21 августа войско гетмана Ходкевича (12 тысяч человек) появилось на Поклонной горе. Оно состояло из литвинских и польских конных шляхтичей, запорожских казаков, венгерской и немецкой наемной пехоты.
Сражение за Москву
(22–24 августа 1612 г.)
На рассвете 22 августа гетман переправился через Москва-реку у Новодевичьего монастыря и атаковал ополчение. Ходкевич рассчитывал пробиться через Арбатские и Чертольские (позже Кропоткинские, в районе улиц Пречистенка и Остоженка) ворота в Кремль, разгромив по ходу движения заслоны ополчения.
Конница Пожарского контратаковала литовцев. Некоторое время встречный бой конных отрядов шел с переменным успехом. Но вскоре подошла наемная пехота Ходкевича, и земская конница отступила к Чертольским воротам. Далее бой переместился в так называемой Земляной город, где шел на узких улицах среди сгоревших домов. Поэтому Пожарский приказал спешить конницу. Особенно жаркий характер битва приняла на левом фланге ополчения, на берегу Москва-реки, возле Алексеевской башни, где литовцы явно одерживали верх.
Битва шла уже седьмой час. Между тем войско Трубецкого на другом берегу реки оставалось в бездействии. Казаки спокойно наблюдали за боем и кричали: «Богаты дворяне пришли из Ярославля, отстоятся и одни от гетмана». Трубецкой не хотел отпускать и те пять сотен дворян, что накануне прислал ему Пожарский. Однако, увидев успех противника в районе Алексеевской башни, они сами бросились на помощь. Переправившись на конях вплавь через реку, они атаковали литовцев. Вслед за дворянами устремились казацкие сотни атаманов Филата Межакова, Афанасия Коломны, Дружины Романова и Марка Козлова. Они сказали Трубецкому: «От вашей ссоры Московскому государству и ратным людям пагуба становится!» и повели своих людей в бой на противоположный берег.
После Полудня гетман ввел в бой почти все свои силы. Но ополчение Пожарского заняло оборону по периметру полуразрушенных укреплений Белого города, от Арбатских ворот до берега Москва-реки, и упорно сопротивлялось.
Тем временем поляки и литвины предприняли сильную вылазку из Алексеевских и Чертольских ворот Кремля в тыл ополченцам. Пожарский немедленно бросил против них свежий полк стрельцов из резерва, находившегося у Никитских ворот. Осажденные понесли довольно серьезные потери и отступили назад в Кремль.
Не добившись желаемого результата, Ходкевич к вечеру отвел свои потрепанные войска обратно за реку, но уже в другое место, в район Воробьевых гор. Туда же с Поклонной горы перешел
Однако хитрый гетман задумал перебросить ночью в Кремль отряд из 600 всадников. Их повел стольник Григорий Орлов, сумевший пробраться к литовцам из Кремля. Литвины проскакали рысью мимо казаков Трубецкого, спавших мертвым сном, и достигли своей цели без потерь.
Утром часть гарнизона вместе с прибывшим подкреплением сделала удачную вылазку, захватив плацдарм на правом берегу Москва-реки возле Георгиевского спуска (по названию находившейся здесь церкви святого Георгия Победоносца).
Днем 23 августа отряды Ходкевича переправились в районе Воробьевых гор через Москва-реку в Замоскворечье, где заняли Донской монастырь. Гетман решил прорываться оттуда в Кремль через позиции Трубецкого, надеясь на неустойчивость казаков и разногласия между Трубецким и Пожарским. Кроме того, выгоревшее от пожаров Замоскворечье было плохо укреплено.
Пожарский не решился перебросить все свои войска через реку на помощь Трубецкому, ибо в этом случае литвины легко бы захватили юго-западную часть Земляного и Белого города и дошли бы до Кремля. Он передвинул лишь полки воевод Лопаты-Пожарского и Туренина, которые до того момента занимали позиции в северной части города от Петровских до Никитских ворот Земляного города. Полк Туренина стал в районе Алексеевской башни, закрыв так называемый Крымский брод. Полк Лопаты-Пожарского, усиленный до двух тысяч человек, переправился в Замоскворечье и занял оборону по правому флангу.
На рассвете 24 августа Ходкевич повел свои части от Донского монастыря в Замоскворечье, где и развернулось сражение сразу по трем направлениям: против отрядов Лопаты-Пожарского, Трубецкого и в районе Клементовского острога.
Об уличных боях в Замоскворечье польский шляхтич Маскевич позже писал:
«Мы кинемся на них с копьями, а они тотчас загородят улицу столами, лавками, дровами; мы отступим, чтобы выманить их из-за ограды, они преследуют нас, неся в руках столы и лавки. И лишь только заметят, что мы намереваемся обратиться к бою, немедленно заваливают улицу и под защитой своих загородок стреляют по нас из ружей, а другие, будучи в готовности, с кровель и заборов, из окон бьют по нас из самопалов, кидают камня ми, дреколье … Жестоко поражали нас из пушек со всех сторон, ибо, по тесноте улиц, мы разделялись на 4 или 6 отрядов — каждому из нас было жарко».
Все же, после пятичасового боя воины Лопаты-Пожарского стали отступать к реке. Казаки Трубецкого не выдержали удара в районе Серпуховских ворот и обратились в бегство. Литовцы прорвались к берегу Москва-реки напротив собора Василия Блаженного. Надо отметить, что Ходкевич не сумел воспользоваться этим успехом, так как пытался провести свой обоз с продовольствием в Кремль. Однако сотни повозок (некоторые авторы называют 400 подвод) создали пробки в тесных кривых улицах Замоскворечья, к тому же заваленных трупами и обломками. Конвой подвергался обстрелу с разных сторон и продвигался вперед крайне медленно.