Войны Роз: История. Мифология. Историография
Шрифт:
Именно это событие Е.В. Кузнецов и предлагал считать началом Войн Роз. Идеологическая ангажированность такой датировки очевидна, она имела смысл только в рамках советской историографии. Восстание Джека Кэда бессмысленно рассматривать как отправную точку борьбы Йорков и Ланкастеров; волнения были использованы йоркистами, но не более того.
В переписке Пастонов о подаче «билля» Ричарда Йорка говорится следующим образом: «И мой лорд Йорк подал билль королю; он хочет того же, чего хотят и общины, и все, что он хочет — справедливо»{281}.
По-видимому, требования Ричарда Йорка вызвали положительный общественный резонанс. Такая реакция вполне закономерна, если учесть, что Ричард Йорк желал сместить тех, кого общественное мнение считало причиной всех последних неудач. Сторонников королевы обвиняли и в том, что по их вине были потеряны владения во Франции, и в увеличении налогов,
Итак, джентри полагали требования участников восстания Джека Кэда справедливыми. Теперь попробуем выяснить, как они относились к самому выступлению.
В архиве Пастонов есть достаточно любопытный документ, который позволяет взглянуть на восстание Джека Кэда изнутри, глазами одного из его невольных участников. Это письмо кентского джентри Джона Пейна к Джону Пастону, в котором тот описывает свою роль в этих событиях. Думается, имеет смысл пересказать содержание указанного письма. Само восстание Джон Пейн характеризует следующим образом: «общины Кента пришли в ярость» {284} . Пейн был послан к восставшим своим покровителем — Джоном Фастольфом — чтобы узнать их требования. Переговоры не удались, потому что сам Джон Пейн «пришел в ярость», он был схвачен, приведен к Джеку Кэду, провозглашен предателем и приговорен к смертной казни. В этот момент появились его «друзья», то есть несколько джентри, принадлежавших к тому же «дружескому союзу», во главе отряда солдат. Они пообещали напасть на силы Кэда, если Джону Пейну не сохранят жизнь. В результате Пейну вручили письменные требования восставших, которые он должен был отнести своему господину — лорду Фастольфу. Джек Кэд требовал, чтобы лорд Фастольф распустил собранный им отряд солдат, служивших ему еще во время Столетней войны, и не оказывал его войскам сопротивления. Лорд Фастольф счел за благо подчиниться и уехал в Вестминстер, где в это время находился король. Джон Пейн же был оставлен в замке Джона Фастольфа. Благодаря его усилиям замок был не сожжен, а только разграблен, что Пейн подчеркивал, как свою особую заслугу. Самого Пейна заставили присоединиться к войскам Кэда и участвовать в сражении у Лондонского моста [59] , где он был ранен. За участие в битве последовали санкции уже официальных властей — семья Пейна была выселена из дома, все их движимое и недвижимое имущество конфисковано. Только обращение непосредственно к королю и личное вмешательство лорда Фастольфа позволило родственникам Джона Пейна получить прощение, т.е. возвратить их земли. Для самого Джона Пейна неприятности продолжались до 1465 г. {285}
59
В данном случае автор письма имеет в виду сражение повстанцев с королевскими войсками 18 июня 1450 г.
Джона Пейна ни в малейшей степени не интересовали ни требования восставших, ни причины их выступления. Он воспринимал волнения как опасную смуту, в которую он оказался вовлечен в силу несчастного стечения обстоятельств. Цель мистера Пейна была крайне простой — сохранить собственную жизнь, и, по возможности, — свое имущество, а также имущество покровительствующего ему лорда. Задача «друзей» Джона Пейна также была очевидной — сохранить жизнь своего сторонника. Опытный солдат и влиятельный дворянин — Джон Фастольф — также предпочел, по зрелому размышлению, предоставить разбираться с восставшими королевским войскам. Эта оценка во многом близка к той, которую дает восстанию Джека Кэда Лондонская хроника: «Джек Кэд и его люди выдвинули множество требований, и говорили, что общины Кента сильно обижены, но главной целью кентцев был грабеж»{286}. Думается, что представление о восстании Кэда как об опасных беспорядках, которые необходимо как можно скорее прекратить, было характерно для большинства современников.
Возвращаясь к анализу политической ситуации в графствах, стоит еще раз отметить, что переход к насильственным методам разрешения земельных споров по
По-видимому, толчком к началу локальных войн послужили события общенационального значения. В 1450–1452 гг. политические трения между партиями Йорков и Ланкастеров постепенно нарастали, пока в феврале 1452 г., Ричард Йорк не выдвинул требование наказать его врагов (в частности, герцога Сомерсета) как государственных изменников и передать ему их полномочия. В качестве основного аргумента Ричард Йорк собрал армию, приблизительно равную по численности королевским войскам. Британский исследователь Э. Гудман предлагает считать противостояние войск герцога Йорка и королевской армии началом Войн Роз{289}.
Лондонская хроника так описывает эти события: «В этот год в 14-й день февраля король и его лорды отправились в Уэльс, чтобы встретиться с герцогом Йорком, который возвращался из Ирландии. Но когда герцог Йорк услышал, что король едет, он избрал другой путь, и таким образом прибыл в Лондон. Но он покинул Лондон и прошел через Кингстонский мост, и пришел в Кент и недалеко от Брента стал лагерем. И с ним были герцог Девоншира и лорд Кобхем. И король и его люди пришли в ярость. Затем к герцогу Йорку послали епископа Винчестера, герцогов Солсбери и Уорвика; и было достигнуто соглашение, что герцог Сомерсет должен ответить за свои действия по тем статьям (обвинениям), которые против него выдвинет герцог Йорк»{290}.
Сам факт набора двух армий, пусть даже не вступивших в сражение, несомненно, явился шоком для современников. Теперь военные действия могли развернуться не за морем, а, может быть, совсем рядом с их домом, что означало возможность испытать на себе все ужасы войны.
Несмотря на то, что армии герцога и короля не перешли к открытым военным действиям, в графствах этот шаг был сделан. По-видимому, выступление йоркистов и удовлетворение их требований легитимизовало возможность вооруженного разрешения любого конфликта.
В частности, ситуация в Норфолке 1452 г. стала чрезвычайно напряженной. В семейном архиве Пастонов содержится довольно любопытный документ, представляющий собой перечень преступлений, совершенных в Норфолке бандой под предводительством одного из дворян. В этом документе перечислены: убийство на пороге церкви двух слуг епископа Нориджа; нападение на Джона Пастона (также с целью убийства); захват заложника для того, чтобы его родственники отказались от судебного преследования; несколько разбойных нападений; угон скота; насильственный захват манора и нескольких домов{291}. В данном случае речь идет о том, что члены одного из «дружеских союзов» Норфолка, к которому принадлежал и шериф графства{292}, сводили счеты со своими противниками.
В начале 50-х гг. XV в. официальное правосудие в Норфолке фактически бездействовало. Шериф сам был членом одной из враждовавших группировок, а специально созданная комиссия королевских судей не предпринимала никаких действий. В качестве доказательства можно привести следующий факт — петиция, адресованная судебной комиссии и перечислявшая нарушения закона «друзьями» шерифа, не была подписана. Скорее всего, анонимность объясняется страхом перед местью перечисленных в этом документе лиц.
Разумеется, «партия» шерифа была далеко не единственным вооруженным формированием. В письмах, относящихся к началу 1450-х гг., Джон Пастон постоянно упоминает о появлении в окрестностях его владений вооруженных отрядов под предводительством кого-либо из соседей{293}. Набор людей в такие отряды не представлял никаких затруднений — после фактического окончания Столетней войны в Англию возвратилось множество солдат, имевших опыт боевых действий и готовых продать свой меч тому, кто за него больше заплатит{294}.