Воздержавшийся
Шрифт:
В полутора сотнях метров от нас располагалась паромная переправа. По обе стороны реки вереницей тянулись строения, по которым без труда можно было определить уровень дохода хозяев. Переговариваясь, мы подождали несколько минут. Вскоре, вздымая широкими шинами дорожную пыль, из глубины станицы прибыл джип, сделал вокруг нас эффектный разворот и резко тормознул. С водительского сиденья на землю ступила барышня ростом приблизительно метр шестьдесят пять, скуластая, с ясными васильковыми глазами, в джинсах, почти ковбойской шляпе на прямых светлых волосах ниже плеч, и в футболке с надписью «Клуб ангелов».
Не
– Вы за нами от Петра Севастьяновича? – утвердительно спросил Фёдор.
– Да, я за вами, – улыбка девицы стала шире и открытее.
– Это мой коллега Сергей, райтер, рекламщик.
Она вцепилась в меня зрачками. Изучая? Оценивая? Скорее пытаясь разглядеть что-то знакомое.
– Очень приятно, – сказала она секунду спустя. – Прошу в машину.
– А вы Катя, да? – уточнил Фёдор.
– Нет, не Катя.
– Э… Нас, кажется, Катя должна была встречать.
– Обстоятельства изменились. Катя осталась на работе и вас препоручили мне. Будем знакомы: София.
– Какое редкое имя, – покачал головой Фёдор, усаживаясь на переднее сиденье справа. – Что ж, мы вовсе не разочарованы. Наоборот, более чем…
– Я знаю, – улыбнулась София, обернувшись к нему. – Мужские эмоции я насквозь вижу.
– Так вы экстрасенс? – спросил я, положив рюкзак под ноги и закрыв дверцу.
– Мелко берете… Сергей, – она удостоила взглядом через плечо и меня.
– Интересно…
– Раз интересно, я вскоре с удовольствием расскажу вам об этом, – рассмеялась она, тронув машину с места. – Или вы будете столь заняты, что не будете знать сна и отдыха всё время пребывания в этом гостеприимном месте?
– Что вы, София, для того, чтобы работа была выполнена качественно, нужно обязательно давать себе отдых! – подыграл Фёдор.
Оживленно болтая на грани флирта, и почти мгновенно перейдя на «ты», мы подъехали к месту нашей дислокации: двухэтажному особняку с мансардой, обложенному бежевым декоративным кирпичом, с обширной верандой, подворьем, орошаемым газоном, воспитанными овчарками и другими прелестями. Изгородь, однако, была вполне в традиционном стиле: плетень, увенчанный глиняным горшком. К воротцам резво выскочил с веранды небольшого роста мужичишко лет тридцати пяти, с торчащим чубом, большими руками и ухмыляющейся физиономией. Петли скрипнули, проезд оказался открыт, и мы оказались внутри двора. Джип девица бросила в тени купы плодовых деревьев, мы вынули свои пожитки и отправились на веранду, где мужичёк уже расставлял пластиковые стулья вокруг пластикового же круглого столика.
– Валела! – представился он, поочерёдно пожимая нам руки. – Сидеть, фу!
Валерий, у которого оказались лёгкие, временами пропадающие проблемы с дикцией, оказался сторожем, или, как он сам себя называл, смотрителем дачи. По совместительству он же был дроворубом, банщиком, поваром, посыльным и просто компанейским индивидуумом. Болтал он на любые темы, от политики, экономики и религии до моды, литературы и спорта. Рассуждал не слишком глубоко, но и не сказать, что совсем поверхностно или глупо, вполне оправданно с житейской точки зрения. Представив нас сторожевым псам, он тут же занял нас беседой, накрывая на стол. Доминирующей темой для
– Ты разве не помнишь меня? – спросила она, прищурив в полуулыбке свои посветлевшие глазищи. Интересно, скольких мужчин её внешность, повадки и взгляд повергли в прах…
– Да нет, – виновато улыбнулся я.
Пугают меня такие самки с самоощущением богинь. Я парень скромный, и с такими стараюсь больше не связываться. Мясорубка. Вернее, душерубка – вот, что такое общение с ними. Не влюбиться – трудно, так как это просто неизбежно. Но никакой счастливой взаимности для парней моего склада, не относящих себя к альфачам, дядюшка Дарвин в таких отношениях не предусмотрел.
– Шутишь, или как раньше упрямишься?
– Мне говорили, что я не умею шутить.
– Лгали. У тебя это всегда хорошо получалось.
– Возможно. Ты же круче экстрасенса вроде, от тебя ничего не утаишь.
Улыбка истаяла, и холод вернулся в её потускневшие радужки глаз.
– А по моим сведениям, ты всё вспомнил. Значит и про нас должен вспомнить.
– Боюсь предположить. Мы целовались в детском саду?
– Значит, все-таки издеваешься, – она с победным видом откинула волосы. – А зря. Уже не до того. К тому же, мне всё-таки немножко обидно.
Я смотрел на неё со скепсисом и скукой, потому что в моей голове не нашлось ни единой догадки, поясняющей, о чём она ведет речь. Интересно, когда эта назойливая помеха отправится отсюда восвояси и можно будет спокойно начать работать?
Валера разлил по бокалам одну из привезённых Софией бутылок сухого красного. На подносе томились горки нарезанного хлеба, сыра, ветчины, в простой стеклянной вазе красовались фрукты.
– Ну, за встлечу! – возгласил Валера, очевидно, уставший трепать языком.
– Ага! – присоединился Фёдор, поднимая свой бокал.
– За приятную встречу! – произнесла София, не отрывая от меня взгляда, что не укрылось от внимания Феди. Это сподвигло его на то, чтобы отвернуться и окончательно потерять к ней интерес. Хитрое дружеское сводничество. Что же, вполне разумно, ведь у его Кристины чутьё на его романтические похождения. Мигом учует.
Я молча присоединился к тосту, отхлебнув из бокала. Через миг, когда наши сотрапезники задрали вверх подбородки, опрокидывая терпковатое содержимое бокалов, София шустро и неприметно, словно кошка, владеющая приемами ниндзя, подалась ко мне и шепнула:
– Хватит упрямиться. Возможно, именно сейчас он готов простить тебя. Время пришло.
Холодок пробежал у меня по спине. Дежавю. Только теперь в женском обличье. Время, может, и пришло, но моё терпение вышло. Хватит с меня намёков на то, о чём я не имею никакого представления.
– Надо же, мои забытые друзья детства как сговорились сегодня! – тихо произнёс я с плохо скрываемым сарказмом. – Все меня находят и толкуют про наставший срок. А я не помню ничего. Алкоголь, холестерин – понятное дело, память в хламе. У нас что, на днях встреча одноклассников? Что-то не сориентируюсь никак…