Воздух, которым мы дышим

Маккензи Елена

— Как называется то, что она делает? — спрашиваю я Тессу, кивая на миссис Робертс, которая приехала в Соединенные Штаты после Второй мировой войны и, в конечном итоге, вышла замуж за фермера Робертса.

Тесса смотрит вверх и слегка прищуривает глаза. Она осматривает круглую подушку, которая лежит на четырех деревянных ножках.

— Не знаю. Никогда не видела ничего подобного.

— Она делает это каждый год, — улыбаясь, отвечаю Тессе. — В детстве я всегда наблюдал за ее работой. Я знал, как это ремесло называется, но забыл.

Обнимаю Тессу, притягиваю к себе и целую в висок.

— Это называется плетение

кружева на коклЮшках или кОклюшках или что-то в этом роде, — говорит Эрин с мрачным лицом. Сейчас она стоит точно посередине между нашим и соседним прилавком и настороженно присматривается к пирогам Тессы.

— Спасибо, — дружелюбно говорю я. — Коклюшки, вот как это называется. — Кладу кусок пирога на бумажную тарелку и протягиваю ей. — Попробуйте!

Она сжимает губы, смеривает взглядом Тессу, затем снова пирог.

— Твоя бабушка всегда была хороша в этом. Я скучаю по ее пирогам.

— Тогда попробуйте этот, — говорю я, протягивая ей тарелку. — Вы не пожалеете.

— Давай-давай, Эрин Уолтерс, — ворчит Джордж, возвращаясь с экскурсии и неся половину головки сыра.

Эрин Уолтерс тянется к тарелке и неохотно принимает салфетку и пластиковую вилку из рук Тессы. Внимательно осматривает ягодный пирог сквозь свои очки, нюхает его, как будто он может быть отравлен, затем цепляет кусочек на вилку и проталкивает между ярко-красными губами. Ее глаза расширяются, затем брови ползут вверх, и она тихо стонет.

— Что там внутри? — удивленно спрашивает она. И запихивает еще больший кусок в рот.

— Я несколько часов вымачиваю ягоды в роме, затем кладу их под шоколадную начинку. Шоколадная начинка состоит из теста для шведской кладдкаки, темного шоколада с большим количеством масла, — объясняет Тесса.

— Чувствуете, как шоколад тает во рту? — продолжаю «давить» я, едва подавляя довольную усмешку.

— Да, невероятно, — довольно бормочет Эрин, борясь с улыбкой.

— Эрин Уолтерс, — верещит Молли Теннер, несясь по рыночной площади. — Что ты делаешь?

Ее голос звучит сердито, а гнев, должно быть, связан с тем, что Эрин стоит у нашего стенда.

— Ем пирог, — отвечает Эрин, держа тарелку перед носом Молли, которая сейчас стоит возле нее. — А что, это выглядит как-то иначе?

— Я вижу это.

Тесса застывает рядом со мной, но затем достает другую тарелку и наполняет ее.

— Попробуйте кусочек тоже.

— Нет, ни в коем случае, — говорит Молли, делая шаг назад. — Если бы Лиам Томпсон не был героем войны...

— Что тогда? — жестко спрашивает Тесса. — Тогда мне не позволено бы было находиться здесь?

— Это свободная страна, вы можете быть там, где захотите, — возмущенно восклицает Молли, затем обнаруживает мою руку на талии Тессы и ее глаза расширяются. — Лиам, — выплевывает она с негодованием, — Марк здесь.

— Возьми этот чертов пирог, — огрызается Эрин на Молли. — Черт возьми, — добавляет она, хватаясь за тарелку, которую все еще держит Тесса, и передает ее Молли, которая принимает ее с мрачным рычанием.

Джордж прочищает горло позади нас.

— Как насчет яблочного пирога для старика, дорогая Тесса?

Тесса улыбается и исполняет желание Джорджа.

Тесса

Я пытаюсь не показывать, что Молли и Эрин заставляют меня

нервничать. Обе пожилые дамы всегда были моими самыми жесткими критиками в Гленвуде. Они уже были негативно настроены по отношению ко мне, когда я впервые приехала сюда с Марком. Обе еще давным-давно заставили меня почувствовать, что я не являюсь частью этой общины, и стали немногим более дружелюбными лишь только тогда, когда Марк стал шерифом. Будучи женой шерифа у меня, казалось, появилось какое-то особое значение в городке, понять которое я никогда так и не смогла. Да и времени у меня особо и не было на это. Марк очень быстро сломался под давлением СМИ от значимости его первого большого дела и восхищения жителей. И, быстрее, чем я поняла, что он изменился, жители обвинили меня в том, что я неподобающе себя веду и не закрываю глаза на то, что мой муж был в постели с другими женщинами. Но я нахожусь здесь, чтобы дать этим людям новый шанс, и делаю это для Лиама.

— Да, он действительно хорош, — бормочет Молли, довольно улыбаясь. — Этот шоколадный привкус. Это один из рецептов бабушки? — интересуется она, недоверчиво склоняя голову к плечу.

Я вся напрягаюсь, мой пульс не перестает колотиться. У меня, вероятно, огромные пятна от пота под мышками.

— Яблочный пирог — рецепт бабушки, киш с брокколи и ветчиной тоже, — объясняю я сухим голосом.

Никогда не сомневалась в своих талантах, но, когда дело доходит до этих двух драконих, мои колени дрожат и подгибаются, как будто для меня имеет значение, что они обо мне подумают. Но это не так. По крайней мере, это то, о чем я себя уговариваю, но какая-то часть, зарытая глубоко внутри и скрываемая даже перед самой собой, вероятно, не согласна. Иначе я бы не чувствовала себя настолько несчастной.

Лиам тянет меня обратно к своему боку и улыбается обоим дамам. Молли выглядит немного смущенной, но затем снова сосредотачивается на своем пироге.

— Эти ягоды, шоколад, алкоголь — очень удачная комбинация. Ты еще помнишь домашний пай Эллы?

— О, кто смог бы его забыть?

— Домашний пай Эллы? — с любопытством спрашиваю я.

Молли смотрит на меня и указывает вилкой.

— Ты наверняка знаешь опустевшую закусочную рядом с Гарри. До того, как это помещение стало закусочной, там было кафе. Оно принадлежало Элле Беккет до того, как она покинула город, чтобы переехать в Луизиану.

Я на самом деле знаю пустующую закусочную, ее уже не существовало до того, как я переехала сюда. Как и почти всех магазинов в Гленвуде.

— Лучшие пироги в радиусе ста миль, — благоговейно произносит Эрин. — Я обожала кофе и пироги в обед у Эллы.

— Да, она была талантливым пекарем, — соглашается Молли, указывая вилкой на мой яблочный пирог. — Я возьму на пробу кусочек и этого.

Мой взгляд словно по волшебству отрывается от Молли и Эрин и отвлекается на точку позади них. На другой стороне, примерно в десяти метрах, стоит Марк. Он опирается на несколько тюков сена, которые были установлены там только для украшения и смотрит на нас. Чувствуя мой взгляд на себе, он поднимает бутылку, которую держит в руке, и кивает мне. У меня сразу панически сжимается желудок, но, когда он ласково улыбается, страх превращается в растерянность. Марк действительно улыбается мне, как будто мы были хорошими друзьями? Я подозрительно смотрю на него, прежде чем кивнуть в ответ.