Воздух, которым мы дышим

Маккензи Елена

— Я не знаю, — говорит он нехарактерным для него неуверенным голосом.

— Ты пришел сюда, чтобы поговорить, — напоминаю я ему. Чем быстрее мы поговорим, тем быстрее он уйдет домой.

— Начни ты, расскажи мне, что было между тобой и Лиамом. Где он сейчас?

Стараюсь не смотреть на смятое письмо, потому что не хочу, чтобы Марк обратил внимание и прочитал его. Вместо этого сажусь более расслабленно, хотя чувствую себя совсем наоборот, но, по крайней мере, пытаюсь сыграть перед Марком, что все в порядке.

— Он пришел ко мне несколько дней назад и был зол, потому что я купила ферму.

Я узнала его, он выглядел измученным и беспомощным, и, поскольку его вещи и его комната все еще были здесь, я предложила остаться на несколько дней. Я сделала это не только для Лиама, но и ради Джорджа.

— Не лги мне, — внезапно рычит Марк, наклоняясь ко мне.

Его взгляд пугает меня, потому что он выглядит демоническим и неконтролируемым. Я видела Марка пьяным много раз, злым и отчаянным, но этот Марк устрашающ.

— Я не лгу.

Он прищуривает глаза и пододвигает стул так близко, что наши колени касаются друг друга.

— Вы трахались?

Я вздрагиваю, и вина течет сквозь меня, как едкая кислота. Почему я чувствую себя виноватой? Не должна, потому что это не коим образом не касается Марка. Мы больше не женаты. И даже если бы и были, это не касалось бы его. Сколько женщин побывало у него в постели, когда мы были в браке? Я нервно ерзаю на стуле. Если скажу ему правду, он станет еще безумнее. А если не скажу, то поверит ли он мне, или просто поверит лишь тому, чему хочет верить?

Я чуть не падаю со стула, когда слышу голос Джорджа через дверь, прежде чем он дергает за ручку.

— Почему машина шерифа стоит у дома? Я думал у нас больше нет шерифа? Тесса? Ты заперлась?

Громкое дерганье двери.

Я осторожно смотрю на Марка, он выглядит явно напряженным и косится на оружие. Нужно опередить его.

— Я в порядке, Джордж. Мы с шерифом просто беседуем, — кричу я Джорджу.

Дерганье двери прекращается, затем слышится только бормотание, пока не начинает трястись другая дверь.

— Черт возьми, что там происходит? — кричит Джордж.

Марк тянется к винтовке и я, так быстро как могу, вскакиваю, становясь перед стволом, и умоляюще смотрю на Марка.

— Джордж, здесь все в порядке, — отвечаю я, добавляя про себя «Пожалуйста», и удивляюсь, когда Джордж действительно сдается.

— Сядь, — рычит Марк.

Я присаживаюсь и пытаюсь установить какое-то расстояние между нами, на что Марк реагирует сердитым взглядом.

—Ты не можешь держать меня здесь вечно.

— Я знаю, но могу держать достаточно долго, чтобы убедить тебя, что мы принадлежим друг другу.

— Ты действительно собираешься заставить меня сделать это? Ты же дал согласие на развод.

Марк фыркает.

— Потому что Гарри хотел этого.

— Ты согласился на развод, потому что твой отец хотел этого? — Я удивленно смотрю на Марка. — Почему он этого хотел?

Марк вскакивает и пересекает кухню, а затем начинает хохотать, его глаза становятся еще безумнее.

— Он не хотел, чтобы у нас был ребенок. Он даже обрадовался, когда ты потеряла малыша.

Глава восемнадцатая

Лиам

Еще час до прибытия моего поезда. Я раздраженно сворачиваю газету

и кладу ее рядом с собой на скамейку. Передо мной простирается озеро городского парка Миссулы, позади меня — вокзал, с которого через час я уеду в Рочестер, Миннеаполис. И вместо того, чтобы сосредоточиться на своей новой жизни, я могу думать только о своей старой. Я прислоняюсь к спинке скамейки и откидываю голову назад. Сквозь солнечные очки почти безоблачное небо выглядит так, как будто скоро начнется гроза. Дорога на автобусе из Гленвуда в Миссулу заняла всего около тридцати минут. И, несмотря на это, мне все же интересно, рассеялись ли над ранчо те немногие пришедшие из-за гор облака, и стало ли там небо таким же голубым, как здесь, или еще облачнее. Тесса уже не спит и, точно так же, как я глядит в синее небо, или ее небо сейчас серое? Прочитала ли мое письмо? Злится ли на меня? Грустит? Или думает, что это хорошо, что меня больше нет, и наконец можно вернуться к нормальной жизни? Сможет ли она жить так, как раньше? С периодическими визитами Марка, но, по крайней мере, без необоснованных арестов и драк.

Что-то тыкается на мою ногу. Я смотрю и вижу футбольный мяч. Маленький владелец поднимает мяч, прежде чем я успеваю это сделать, и затем смотрит на меня с подозрением. Если бы передо мной был мужчина в солнечных очках, я бы тоже так смотрел, поэтому снимаю очки, которые должны были защитить меня от узнавания, и улыбаюсь мальчику с темно-карими большими глазами. Я ничего не знаю о детях, но мальчик выглядит не старше пяти. В лагерях было несколько детей, его ровесников, но вместо того, чтобы играть, их учили обращаться с оружием и показывали, как убивать людей. Этот мальчик с мячом в руках кажется мне почти нереальным. Ищу взглядом его мать или отца. Когда в нескольких шагах вижу мужчину, который наблюдает за мной, киваю ему.

— Джошуа, — зовет тот мальчика, который поспешно поворачивается на зов и убегает.

— Могу я присесть рядом? — интересуется женщина с русыми волосами.

Я беру газету и освобождаю для нее место.

— Пожалуйста.

Она садится рядом, затем, нахмурившись, осматривает меня со странной, задумчивой улыбкой. Я уже внутренне напрягаюсь, потому что, очевидно, она узнала меня.

— Могу я вас кое о чем спросить? — осторожно спрашивает она.

— Это не я, — говорю я ей, желая встать, но она удерживает меня, кладя руку на предплечье.

— Ты, наверное, не узнаешь меня. В последний раз, когда ты видел меня почти двадцать пять лет назад, я была немного стройнее, — поизносит женщина с улыбкой.

Я прищуриваю глаза и вглядываюсь в ее лицо, затем мой мозг помещает более молодую версию поверх этой женщины, и каждая мышца моего тела напрягается.

— Миссис Трент, мать Марка.

У меня начинает шуметь в ушах, когда я понимаю, что это значит. И пару секунд я не знаю, злиться мне или чувствовать облегчение, видя ее. Часть меня внезапно превращается в двенадцатилетнего мальчика, которого эта женщина угощала печеньем, в то же время вливая в себя алкоголь, как будто ее тело было бездонной бочкой. Она рассказала нам о голосах, которые рассказывают ей о нас. В те времена Марк был смущен ее поведением, поэтому в какой-то момент мы даже перестали приходить к нему домой.