Возгарка II
Шрифт:
Часть моего мозга отстранённо пошутила, что без крови они будут, если отдам.
— Эта образина про нас, что ли? — возмутился Радек.
— Заткнись и не привлекай внимания, — бросил я, не оборачиваясь.
Тварь попыталась прорваться, но я сделал выпад, крутанув клинком и отогнав её назад. После чего пресёк ещё несколько попыток и получил новый кинетический толчок, но уже слабее — на сей раз мне удалось приземлиться на ноги. Я тут же крутанулся и рассёк воздух, лезвие чуть-чуть не секануло по груди бросившейся твари.
К счастью, упырь не догадался просто подтянуть желанные мешки с кровью к себе и не попытался
Но нет, проблемы с головой у мертвяка весьма основательные. Он даже ничем в меня не швырнул, прогоняя с траектории: не попытался ни пронзить, ни придавить.
Отступив, он помялся, побродил на четвереньках из стороны в сторону, не решаясь броситься снова.
— Как хочешь! — плюнул выродок и ушёл в долгий прыжок, приземлившись на ступенях крыльца и исчезнув в портале с висящей дверной створкой.
Я бросился за ним, на ходу распоряжаясь:
— Поднимите решётку и валите!
Сказать им, что лучше отплыть от берега, я забыл. Но не факт, что этот упырь боится плавать, вода ему просто чем-то не угодила. К тому же, он может добраться до палубы по воздуху — если внезапно не забудет, что способен к левитации.
Вылетев в узкий внутренний двор, я заметил, как мертвяк скрылся за деревянной дверью.
Я рванул ручку, но та просто осталась в пальцах. Отворить створку наружу не получилось: тварь удерживала рассохшиеся доски психической силой. Почувствовав это, я с досады саданул кулаком и начал пинать дверь, одной рукой крепко стискивая рукоять сабли, так и не утолившей жажду вампирской крови. Доски трещали, ломались, но отказывались проваливаться внутрь дверного проёма.
— Уходи! — велел несговорчивый покойник. — Не пущу!
— Выходи, подлый трус, мы ещё не закончили! — орал я, брызжа слюной.
— Не выйду! Убирайся прочь!
Что за фарс…
В голову постучали, я открылся для доступа.
«Рихард, мне её не снять, иди сюда скорее», — позвал Бронислав.
Зарычав, я ещё разок пнул дверь и сообщил:
— Только выползи, мразь, я тебя в фарш покрошу.
После чего умчался туда, где чувствовал присутствие Войко — пока закрывать канал не стал.
— Не бойся, мы тебе спустим! — кричал старпом, приложив руки к бороде на манер рупора и задрав голову.
Я подбежал, отмечая, что в этой части замка разрушения гораздо серьёзнее, чем с подъездной дороги. Похоже, долбили по нему с воды или с воздуха. И разнесли очень основательно.
Поравнявшись с Войко, я задрал голову, по инерции сделав ещё пару шагов и только потом остановившись и присвистнув. За что тут же внутренне обругал себя: не надо пугать девчонку, надо успокаивать, как мой помощник.
Башня возносилась довольно высоко, черепица с покатой кровли наполовину съехала, её битые черепки лежали здесь, на земле. И на вершине, хватаясь за недлинный шпиль с яблоком у основания, сидела несчастная девчонка. Ветер на высоте дул с такой силой, что её рыжую косу с вплетёнными концами платка трепало горизонтально, а ведь ещё недавно был полный штиль. Дело к осени, погодка становится очень непредсказуемой
На фоне звездного неба я видел выбеленное страхом лицо Ярочки.
Мразь, он мог посадить её на площадку под крышей. Собственно, когда-то никакой крыши у башни явно не имелось, она заканчивалась площадкой с короной из мерлонов, на которые позже и установили кровельные стропила. Из-за крыши амбразуры стали выглядеть оконными проёмами, а зубцы превратились в простенки между ними. Потом замковую фортификацию изрядно подпортили недружественные войска.
Я легко догадался, почему Войко не смог подняться наверх. Значительная часть башни отсутствовала. Площадка на вершине была отрезана от остатков винтовой лестницы, которые начинались пятью пролётами ниже. Весь этот останец из каменных блоков смотрелся очень шатким, ненадёжным, готовым рухнуть от любого толчка.
— Я не убил этого ублюдка, — сообщил я старпому. — Он заперся и отказался выходить. Надеюсь, что страх продержит его там до рассвета, но будь осторожен. Хотя раз он не тронул Ярку, тебя тоже вряд ли сочтёт съедобным.
Я перебросил портупею через голову и отдал ножны Войко, чтобы не мешали при подъёме, немного размялся, пробуждая ощущение внутренней силы, и сказал:
— Так, ну, я пошёл.
После чего коснулся зазора между каменными прямоугольниками. Подниматься, просто цепляясь пальцами, очень тяжело и больно — перчатки изорвутся, а камни впитают на память пятна моей крови. Так что я сразу же пропустил через руки немого магии, обеспечивая лучшее сцепление с поверхностью. Ощущая покалывание в ладонях и особенно в подушечках пальцев, я подтянулся и упёрся в камень сапогом — через ступни тоже немного накала поддал.
Так я и карабкался по стене, ощущая себя гекконом-переростком. Двигался не слишком быстро, очень опасаясь нарушить положение какого-нибудь неустойчивого камня.
— Рихард уже поднимается к тебе! — оповещал снизу Войко.
С каждым этажом ветер трепал волосы всё сильнее, зато те успели полностью высохнуть после купания, а вот рубашка под курткой осталась мокрой и противно липла к телу.
Добравшись до короны, обносившей площадку, я влез через отверстие одного из машикулей — навесных бойниц — и оказался внутри смотровой. Деревянные половицы прогнили и опасно прогибались под шагами, но задерживаться здесь и любоваться видами на залив я не собирался. Вскочив на подоконник, выставил ногу вбок и соединил носок подошвы с камнями простенка. Перенёс туда же руку, потом вторую, затем последнюю ногу.
Осталось самое трудное: перебраться на крышу. Моя голова уже появилась над свесом, но как забраться туда, не потревожив готовую сорваться черепицу, я не знал.
— Ярочка, ты живая? — спросил я как можно бодрее.
— Рихард, это ты? — срывающимся голосом ответила девчонка, впервые позабыв о вежливости и обратившись к старшему без уважительного выкания.
— Не бойся, я уже здесь.
Сдвинувшись вбок, я переступил на следующий подоконник-амбразуру, откуда перебрался на другой простенок-зубец. Затем ещё один подоконник и снова простенок — последний, дальше окружность стены обрывалась неровно обвалившейся кладкой камней. Здесь кровля уже оголилась, полностью освободившись от черепицы. Только стропила и частично сохранившаяся обрешётка. Я забрался на вершину зубца с уложенным поверх мауэрлатом.