Вождь чернокожих. Black Alert

Птица Алексей

— Уже и сказать ничего нельзя, — поворчал он вполголоса, — чуть что, сразу за нож, и это друг, — укорил он его.

Леон поморщился и ответил.

— На себя посмотри, а ещё еврей. Недаром, ваш Моисей водил вас за нос сорок лет, по пустыне, теперь вы… всех водите, за всё подряд, и при первом же удобном случае. Но меня-то не надо, я вашу породу знаю, — и Леон вполголоса пробормотал ругательство на молдавском языке.

Несмотря на разногласия и абсолютно разные характеры, эти двое были друзьями. Действительно, Лёня Шнеерзон, по прозвищу «Болтливый», не раз

попадал в щекотливые ситуации из-за своего языка. Он мало соответствовал своей нации, представители которой, в основном, говорили мало и всегда по делу. Но, как говорится, в семье не без урода, и Шнеерзон, полностью, попадал под эту пословицу.

Из одной из таких ситуаций его и выручил Леон. Болтливого подстерегли в тёмном переулке, в одном из глухих дворов Одессы. В тот момент, мимо проходил Леон. Он мало знал Шнеерзона, и по природе своей, был немногословен. Но вот то, что он не любил, когда убивают за пятак, это было точно.

Двух душегубцев, прижавших Шнеерзона к стене, он знал и вмешался, весьма вовремя, чем спас от смерти Леонида. Даже выплатил им его небольшой карточный долг, а также, компенсацию, за «гнилой базар».

Зачем он это сделал, Леон и сам не смог бы объяснить. Но вот захотел и сделал, и ему было глубоко наплевать, что об этом подумал воровской мир. В этой среде он чувствовал себя, как рыба в воде, и пользовался определённым авторитетом.

Был у него фарт и удача. В карты Леон никогда не проигрывал. На дело шёл, не торопясь, с двойной подстраховкой, из-за чего, никогда не попадал в сферу интересов уголовной полиции, хотя они о нём знали, но так и ничего не сумели предъявить.

Завершив спасение Шнеерзона, он ушёл, пока, находившийся на грани, между жизнью и смертью, Лёня приходил в себя. Но, может быть, Лёня и был плохим человеком, но, как и всякий еврей, запоминал не только зло, но и добро.

Через некоторое время, он разыскал Леона и попытался вернуть долг, но тот отказался. Были ещё две попытки, пока, наконец, они не подружились. От природы молчаливый, Леон отдыхал в компании Шнеерзона, а тот, всегда говорил за двоих.

Когда Лёня начинал поворачивать не туда, следовало предупреждающее движение пальцев, и Лёня резко осаживал и возвращался обратно. Так они и жили, так и дружили, со временем, став не разлей вода, хотя и занимались совсем разными делами, подлежащими уголовному преследованию.

Настоящая фамилия Леона была не Срака, а Сракан. Леон Будилович Сракан. Отец умер, когда ему исполнилось десять лет. Семья, проживающая в небольшом селе, под Дубоссарами, и так жила бедно, а потеря единственного кормильца, окончательно, ввергла ее в нищету.

Леон был самым младшим, и самым молчаливым, из пяти детей. В тринадцать лет он понял, что лишний едок, и ему нечего делать в отчем доме. Старшая сестра вышла замуж и стала жить, вместе с мужем, в родительском доме, остальные поразъехались, кто куда.

Когда ему было четырнадцать, умерла мать, и сестра попросила его съехать, чтобы без помех устроить свою личную жизнь. Леон, собрав котомку, в которую уложил варёные яйца, картошку, добавил каравай хлеба,

яблоки из сада и овощи с огорода, забрал смену белья и вышел со двора, зажав в руке единственный рубль.

Путь его лежал в Одессу. Заплатив за путешествие, в Дубоссарах он сел в поезд. Относительно новый, вагон был уже основательно загажен безалаберными пассажирами, нанёсшими в него грязи и заставившими всё вокруг котомками, дешёвыми фибровыми чемоданами и обычными мешками, типа сидор.

Оглянувшись, Леон пристроился в крайнее «купе», забившись в угол. Вокруг галдели и базарили, плевались и ругались. Пытались украсть вещи или, втихаря, щупали зады толстых, и не очень, тёток, оттопыривавших их в поисках чего-то необходимого, в своих котомках. Громко смеясь, потом, на их крики и возмущения.

В тамбуре, куда Леон вышел подышать чистым воздухом, не загаженным смрадными испражнениями немытых вторые сутки людей, к нему обратился незнакомый человек, куривший толстую самокрутку, время от времени, поплёвывая на пол от переизбытка слюны. Этим человеком оказался извечный карточный шулер и аферист.

— Слышь, пацан, куда едешь?

— В Одессу.

— А чо делать там будешь?

— Работать.

— Ха-ха, три раза. Работник нашёлся. Кому ты нужен, сопля молдавская. Там таких, как ты, вагон и совсем не маленькая тележка. Рыбаком пойдёшь?

— Не знаю.

— Тогда грузчиком в порт, или матросом на судно, если возьмут. Слушай, пацан, давай заключим с тобой джентльменское соглашение.

— А что это?

— Эх, деревня. Короче, ты меня кормишь, у тебя, вишь, какой сидор полный, а я тебя охранять буду и к делу пристрою, на первое время. Пообвыкнешь, ещё и благодарить будешь своего наставника. Выигор меня зовут. Игрок я, но сейчас, на мели, даже жратву не на что купить, а воровать не приучен. Западло это. Я не тому учен. Лады?

— Лады!

Так Леон Сракан и стал учеником известного шулера Выигора. Много чего ему пришлось пережить, и много раз его жизнь висела на остром лезвии ножа. Но, будучи от природы спокойным и не трусливым, он всегда мог постоять за себя, для чего, даже, пришлось порезать нескольких, излишне прытких и наглых.

Со временем, ставки стали серьёзнее, и масштабы другие, а вместо ножа, Леон завёл себе револьвер, из которого пришлось стрелять не раз, и не два. Итогом стала известность и определённый авторитет, в уголовной среде. Но не было там друзей, не было и нормальной человеческой жизни.

По-разному туда приходили, а уходили все одинаково. Скоротечная жизнь, шулера и игрока, разбойника и налётчика, не нравилась ему, но единожды попав, трудно вырваться из круговорота человеческих отбросов.

Неприличное прозвище Леон получил из-за того, что когда ему проигрывали, а это было весьма часто, то всегда восклицали: — «Да что это за срака-то такая!». И как он не боролся с этим, всё было бесполезно. Новая «погремуха» всем понравилась и, хоть не в лицо, а за глаза, его так и называли. Он дрался, даже пытался зарезать какого — то насмешника, пока один авторитетный вор не вызвал его и не сказал.