Вождь и призрак
Шрифт:
— Он все так же курит свои вонючие сигары?
— Да, когда умудряется их раздобыть. Он просил передать вам привет. Думал, что вам здесь будет приятно это услышать.
— Значит, вы не радист? — мрачно осведомился Линдсей. — И у нас нет связи с внешним миром?
— Прошу прощения! — Усмешка сменилась легким возмущением. — До перехода в разведку я служил радистом. Имел отличные результаты по скорости передачи.
— И вы действительно где-то припрятали передатчик?
— Можете не сомневаться. — Ридер секунду помолчал и продолжил язвительным тоном: — Подумать только, старина, что делается?!
— Майор, я только что сообразил одну вещь, — подумал вслух Линдсей. — Вы столько времени уделили моим документам, но ваших я еще не видел.
— Однако вы их не спрашивали…
Чуть раньше неподалеку от них появилась Пако. Коротко переговорив с Миличем, она стала прогуливаться в сотне ярдов от англичан. Линдсей исследовал армейскую книжку, врученную ему Ридером. Он раскрыл коричневую жесткую обложку и рассмотрел страницы, временами бросая взгляд на окружающих.
— Эта блондинка Пако, — прошептал Линдсей, — говорит по-английски получше вашего. На самом деле она наполовину англичанка — по материнской линии. Думаю, вам стоит знать это заранее. Из соображений безопасности. Она партизанка…
Ридер, взял удостоверение, протянутое ему Линдсеем, и оно незаметно исчезло в его кармане. Отдав коричневую книжечку, Линдсей никак не мог выкинуть из головы слова, недавно произнесенные Ридером: «Парни из гестапо обзавелись целой типографией. Дом девять по Принц Альбрехтштрассе… трудятся, как бобры… фабрикуют фальшивки…»
— Сдается мне, вы по уши втрескались в эту девчонку, подполковник, — неожиданно заявил Ридер.
— Что за чушь? — взорвался Линдсей.
— Факт первый: интонация, с которой вы произнесли ее имя. Факт второй: во время нашей беседы вы практически не сводили с нее глаз. Вы следили за каждым ее движением так, словно перед вами богиня. Факт третий: выражение вашего лица. Как только я заговорил о ней, на нем явственно стало читаться: не суй свои вонючие лапы не в свое дело!
— Отчего же вы не послушались, СЕРЖАНТ? — гаркнул Линдсей.
— Сейчас самое время отбиться от этого стада крестьян, — сказал вдруг Ридер, нимало не затронутый реакцией собеседника. — Они кучкуются довольно далеко от нас. Надо действовать! Пойдемте туда, где спрятана рация.
— Может, взглянуть на ваш «стен»? — Вопрос прозвучал так неожиданно, что Ридер автоматически протянул Линдсею оружие.
Линдсей взял автомат и, держа его так, словно готовился пустить в ход, отступил на несколько шагов.
— Аккуратней! — В голосе Ридера звучала неподдельная тревога. — Вы сняли его с предохранителя, там же полный магазин?
— Я знаю. И всажу в тебя прямой наводкой! Полковник Браун действительно заядлый курильщик. Но сигарет! Он в жизни не прикасался к сигарам.
— Ох, как я надеялся, что вы меня на этом поймаете!..
— Действительно, сержант? А можно поинтересоваться, почему?
— Я же толковал тебе, старик. — Ридер снова вернулся к своему ужасающему кокни.
Линдсей увидел
А Ридер продолжал бормотать невнятные объяснения:
— Нас предупредили, что нужно соблюдать осторожность в этой чертовой навозной куче. Никому нельзя верить без тройной проверки. Мало ли что тебе наболтают? Сигары — это ловушка, их сам полковник придумал… Ты ведь кем угодно мог оказаться… — тараторил Ридер… — Для немцев ведь главнее миссии союзников ничего нету! А я… я должен был убедиться. Ты не злись…
Пако подошла, и Ридер, умолкнув, сорвал с себя фуражку, приветствовал Пако четким взмахом и уставился на нее с таким нескрываемым любопытством, что девушка приостановилась и оглянулась.
— Кого я вижу, подполковник?! Слушай, парень, когда мне болтали всякое про Балканы, я понятия не имел, что встречу тут царицу Савскую… Я верно говорю? Да я бы…
— Это сержант Лен Ридер, — представил его Линдсей. — И, как ты уже догадалась, у него что на уме, то и на языке, а язык как помело. Ридер, поздоровайтесь с Пако.
— С огромным удовольствием.
Они обменялись рукопожатием. Сонные глаза Пако изучали Ридера, и под ее взором он как-то забеспокоился.
— Могу я получить обратно свою руку? — осведомилась Пако. — У меня их только две.
— Тысяча извинений, леди. Не обижайтесь, но ведь у любого может крыша поехать. Здесь — и вдруг встретить такую девушку! А уж когда вы заговорили по-английски не хуже самой королевы… Ведь, с тех пор как я здесь появился, я только и слышу какое-то птичье щебетанье.
— А КОГДА вы появились, сержант Ридер? — прервала его Пако.
— Не волнуйся, — успокоил ее Линдсей. — Я его проверил.
— И все же мне хотелось бы знать, когда он появился, где и каким образом?
Тут Линдсей впервые понял, что одной из обязанностей Пако в отряде была контрразведка. Ирония ситуации позабавила его: вряд ли Пако предполагала, что она допрашивает человека, который сам был большим специалистом в той же области.
— Что касается вопроса «когда», — сказал Ридер, — отвечаю: несколько дней назад. Где — может объяснить Мики, я лично не имею ни малейшего понятия. Ну, а каким образом я тут очутился? Приземлился с парашютом. Что еще вам угодно узнать, великодушная леди? Моя группа крови вас случайно не интересует? Могу показать родимое пятно, если вы не слишком застенчивы.
— Я думаю, что он имеет в виду Милича, который его сюда привел, — объяснил Линдсей.
Пако не обратила внимания на его реплику и продолжала изучать Ридера, который глядел на нее в ответ с тупым высокомерием — так определил бы выражение его лица Линдсей. Он буквально физически ощущал нарастание враждебности между Ридером и Пако.
— Милич сообщил мне, — задумчиво произнесла Пако, — что он нашел вас ночью, вы шныряли по окрестностям. И никаких следов парашюта не было!
— Я спрятал его где-то под камнями. Что еще с ним делать? Или вы думаете, что лучше было оставить его на виду, как указатель для фрицев? И посадить целую танковую дивизию себе на хвост. Первое, что обязан сделать человек после приземления на вражеской территории, — это спрятать парашют.