Вожделенное отечество
Шрифт:
— Лучше всего держать народ в неведении, на уровне старых стандартов. Самый надёжный гарант Мира — консервативность масс. Масса инертна. Ужасно, когда она приходит в движение — по любому поводу.
— Нет ничего отвратительнее рабочего, который чего-то требует. Нарушение принципов, фундаментальных основ бытия. Дело рабочего или служащего — быть добросовестным исполнителем своего урока или долга и ждать жалования от господина. Дело господина — быть щедрым и справедливым. Служащие — от слуг, рабочие — от рабов. Слуга должен
— Крестьяне — от креста.
Оставайтесь каждый в своём звании.
ЯВЛЕНИЕ
Одному гражданину явился митрополит Филарет. Было это в Москве вскоре после войны. Днём явился старичок в серой рясе и говорит:
— А ведь я твой родственник. (Оказывается, брат Филаретов приходился этому гражданину прапрадедом.)
А ещё говорит:
— Я к тебе по делу.
И объяснил, что на одном из московских кладбищ похоронена их общая родственница, княгиня N, и что могила её находится в небрежении: ограда поломана, памятник сняли и хотят продать, а на этом месте собираются ещё кого-то похоронить.
— Ты иди, — говорит Филарет, — и добейся, чтоб там все привели в порядок.
Объяснил подробно, как найти могилу. И исчез, растворился в воздухе.
Гражданин этот приходит на кладбище, на котором прежде ему бывать не приходилось, находит то место и убеждается, что все так и есть, как описал Филарет: ограда сломана, памятник стоит в стороне и приготовлен, чтобы его увезти. Он к директору. Тот сначала удивился, а потом говорит:
— Знаешь что, мужик, вали-ка ты отсюда, пока цел, а то вот я как позвоню сейчас на Лубянку — там враз разберутся, чей ты родственник.
Дроздов испугался и ушёл. И снова является ему Филарет и говорит:
— Ну, что ты боишься? Что ты боишься? Ведь я же с тобой. Иди, дойди до верховных властей, а своего добейся.
Тот так и сделал — и что ж? Быстро навели порядок: ограду поправили, памятник вернули на место. А директор кладбища заболел и умер в страшных мучениях.
Дроздов, когда Филарет второй раз приходил, подумал: "Кажется мне это или нет?" И потихоньку за край рясы ухватился: мягкий такой, обыкновенный материал. Филарет почуял, рассмеялся:
— А ты — маловер! И пообещал:
— Помирать будешь — я за тобой приду. Существует поверье, что когда умирает грешный человек, он видит свою смерть — она за ним приходит (например, у Шукшина в рассказе "Как умирал старик"). А когда праведник умирает, то с ним происходит по молитве: "Веруй бо в Мя, реки еси, о Христе мой, жив будеши и не узриши смерти во веки" — то есть он лица смерти не увидит, а придёт за ним ангел или святой, или Божья Матерь, или Сам Господь. А в этом случае — митрополит Филарет обещал причти, чтобы взять Дроздова в жизнь вечную.
МУЖИК
—
— А сам-то чего сел? — спросил кто-то.
— А мне всего одну остановку ехать, я уже схожу.
— Вот и сходи, и подумай об этом обо всем сам.
— Я-то подумаю, я хорошо подумаю. А ты подумай об этом ночью, — неожиданно заключил он и вышел из автобуса, и пошёл вдоль светящихся витрин, в толстом синем драповом пальто и толстой круглой шляпе сумеречного цвета.
Автобус отошёл, и все чего-то примолкли.
А мне подумалось, что мужик-то был прав.
ВЕДЬМА
Парень обладал физиономией, которая в принципе не могла никого раздражать. Он же помог страшной бабке надеть её ужасающий мешок.
Мужчина был совершенно беззащитен в этой нелепой ситуации, когда пьяная старая цыганка согнала его с места, а его жену обозвала "стёганой тварью" и всякими похабными словами, а потом, сменив гнев на милость, пригласила: "Сынок, садись!"
Только ребята-пэтэушники, хулиганистые и развесёлые, оказались адекватны ей. Они подсобили бабке выйти из вагона, а потом швырялись в неё снежными лепёшками, заливаясь смехом в ответ на её ругань.
А я подумал о том, как хорошо было в прежние времена, когда какой-нибудь полковник сидел бы при этом, уткнув подбородок в эфес шашки, и сходу отрубил бы старой ведьме голову.
ЮБИЛЕИ ВОЖДЯ
— Он всех, с кем когда работал или учился, всю родню устроил на хорошие места, никого не забыл, — с похвалой говорил о Леониде Ильиче однорукий инструктор Днепродзержинского горкома партии с плаксивой фамилией Рёва. — Ну, а что, если есть возможность.
О том, что отец Брежнева Илья Яковлевич прятал евреев от погромов, Горюнова вычеркнула:
— Я надеюсь, вы — русский человек?
Мне было непонятно, почему русский человек должен ненавидеть евреев.
СЛОВА
— Меня волнует то, что слова у нас все чаще расходятся с делами, — сказал мой отец. И добавил: — На каждом районном активе принимается письмо Брежневу. Принимается, но не отправляется. Не будет же он все эти письма читать.