Возлюби врага своего
Шрифт:
Майор с удивлением рассматривал молодого меня, одетого в новую форму Гитлерюгенд и последнюю фотографию в форме солдата вермахта перед самой отправкой на восточный фронт. На ней я стоял и улыбался, словно отправляюсь в отпуск, а не на войну. Дальше были мои фронтовые снимки, повествующие о «победоносном» продвижении наших войск. В его глазах я видел много удивления, но не видел в них ни злости, ни ненависти. Он, как должное воспринимал этот факт, не испытывая отрицательных эмоций.
Послевоенный период имел довольно длительный пробел. Кроме нескольких фотографий матери до моего возвращения из плена ничего не было. Матвей с жадностью
Что тогда было в его душе, я не знаю, но когда он увидел снимок моего сына Питера в форме офицера народной армии ГДР, он глубоко вздохнул и захлопнул этот альбом. После чего Матвей протянул мне свой штоф и сказал по-немецки:
— Werden wir einmal wiederholen! (Повторим еще раз!)
Я вновь налил ему коньяку и мы, чокнувшись рюмками, в унисон сказали друг другу:
— Zum Wol!
Матвей, слегка успокоившись, встал с кресла и крепко меня обнял, после чего сказал:
— Огромное, Кристиан, спасибо!
Что тогда было со мной, я не знаю. Внутри меня, словно молния ударила в сердце и такая тоска охватила мою душу, что мне вдруг захотелось вновь упасть на пол и выть, выть оттого, что мой Бог дает мне такие испытания и такие душевные страдания. Теперь я точно знал, что он, мой Бог, с которым я когда-то шел в бой, с которым врывался в окопы и убивал русских солдат, этот Бог породнил меня с этим русским майором, чтобы всю оставшуюся жизнь я каялся за грехи своей молодости.
Матвей, забрав статуэтку, уехал в Эрфурт, где проходил службу. И меня вновь накрыла пелена сильнейшей душевной старческой тоски.
Возвращение на круги своя
Через, несколько дней после отъезда Матвея в дверь моего дома кто-то позвонил. Я, опираясь на свою трость, проковылял к двери и открыл её. На пороге моего дома стоял Матвей в цивильной одежде, а рядом женщина и довольно милая белокурая девчонка лет четырнадцати.
— Guten Abend! — сказал Матвей и представил мне свое семейство.
Моя внучка покорила меня с первого взгляда. Она на удивление была похожа на ту, ради которой я в своей жизни перенес столько страданий.
Я впустил в дом своих новоявленных родственников, которые так нежданно появились в моей судьбе. Матвей внес огромную сумку и, пройдя в комнату, стал выкладывать всевозможные подарки. В те минуты я стоял и наблюдал за этим таинством, но душевное волнение пересиливало мое любопытство. Я волновался точно так же, когда мне Гитлер вручал «Железный крест», но сегодня, сегодня это было особое волнение, которое невозможно описать ни в одних мемуарах.
Сегодня я просто видел свою новую семью и ту единственную нить, которая связывала меня с моим прошлым и будущим. Мне было жаль, что в этот момент я не смог познакомить с братом Питера и его семью, которая в то время проживала в Ростоке, по месту его службы. Но я верил в то, что это знакомство это все равно рано или поздно произойдет и тогда мои сыновья по-настоящему почувствуют близость своих кровных уз. А пока это был самый лучший подарок судьбы в моей жизни, который, так приятно меня радовал и в то же время волновал.
Вечер нашего знакомства прошел в довольно милой и теплой обстановке. Никто из семьи Матвея, естественно не упоминал ни о прошедшей войне, ни о том, что они не меньше, чем я удивлены подобным поворотом их судьбы.
Матвей долго
С его слов я узнал, что Мария после ареста была отправлена в Норильск по приговору военного трибунала. Там в холоде и голоде она трудилась на строительстве железной дороги Норильск-Дудинка, где и заболела туберкулезом, свалившим её в самом рассвете своих сил.
Сам Матвей в те послевоенные годы жил в детском доме и попал к матери лишь после того, как она через десять лет освободилась из лагеря. Вернувшись в Ленинград, она так и не нашла своих родителей, погибших во время этой войны. Они были похоронены на Пискаревском кладбище вместе с блокадниками.
К счастью её квартира осталась и она не испытывала никаких неудобств с её поиском и пропиской. Всю оставшуюся жизнь Мария, словно предчувствуя нашу встречу очень ждала меня. Обнадеживая своего сына Матвея, она подарила ему эти бесценные награды его деда. С того момента, как она забрала его, он знал, что у него есть отец. Правда Мария ни разу не обмолвилась о том, что его отец немецкий солдат. Вероятно, она очень боялась непредсказуемых последствий, да и гонений со стороны органов. Лишь перед самой смертью она рассказала ему историю нашей любви и завещала похоронить себя на семейном кладбище вместе с дедом, бабкой и братом Сергеем. Вероятность нашей встречи была ничтожно мала, но она состоялась благодаря Господнему проведению.
Весь вечер пролетел в теплой и трогательной обстановке, я всей душой прикипел к семье сына и впервые почувствовал, что все же Господь ко мне очень благосклонен. Он даровал мне не только жизнь, но и радость ощутить счастье отцовства. И неважно, что твой сын находится далеко от тебя, но он, несмотря на эту даль, все же близок и необычайно любим.
Уходя, моя внучка поцеловала меня в щеку, а Матвей, пожав руку, оставил в моей ладони два русских «Георгиевских креста», полученных его дедом в пору первой мировой войны с нами. Сейчас они для меня были не просто подарком, это был некий символ примирения и открытия новых отношений между русскими и немцами.
Прошли годы и русские ушли из Германии, повернув нашу жизнь совсем в другое русло. Германия вновь стала единой, и теперь мы, ранее разделенные Берлинской стеной, стали в своей стране просто чужими друг к другу. Они Веси, а мы Оси! Я знал, что время неумолимо приближается к моему концу и мне в последний раз захотелось попрощаться с Марией и положить цветы на её могилу и туда, где были погребены мои фронтовые друзья.
Я, пройдя все преграды этой жизни, все же вернулся туда, где прошла моя молодость, опаленная самой кровопролитной войной в истории человечества.
Стоя над могилой Марии, сквозь пелену времени я вспоминал, как в далеком сорок третьем году именно здесь в этих лесах и болотах я умирал от ран, а простая русская девушка ценой своей жизни вытаскивала меня с того света. До сих пор любовь к ней живет в моем сердце и каждую ночь во снах она приходит ко мне со словами: «Я жду тебя, Крис!»
Вновь я в своих воспоминаниях возвращаюсь в то далекое время, чтобы перед концом своей жизни отдать ей последний долг. Мне просто было необходимо исполнить волю Господа, который провел меня через все и вернул туда, где и началась моя любовь и так красиво закончится моя жизнь.