Возмездие Эвелит (сборник)
Шрифт:
Даньелиз выпустил руку Лескарболта. Он смотрел в пустоту, пока голос все жаловался:
— …бомбардируют Петреро-Пойнт. На палубах полно народу. Должно быть, они собираются высадиться здесь!..
Мысли Даньелиза опережали передаваемое сообщение. Выходило, эсперы не лгали: он явственно видел любимый город и чувствовал его раны, как свои собственные. Вокруг Ворот не было тумана, иначе он не мог бы так отчетливо видеть всю картину. Ну, вероятно, некоторые потоки бежали под ржавыми остатками моста, отражаясь на фоне зелено-голубой воды и сияющего неба. Но большая часть залива была открыта солнцу. На противоположной стороне его вздымались холмы с зелеными садами и великолепными виллами. Залив пересекали мосты,
Да, они захватили транспорт, эти пираты. И радио они использовали, смешав его с нашим, которое задохнулось и не смогло подать сигнал тревоги. Они выбросили за борт продовольствие и посадили на суда боссменскую полицию. Какой-то шпион или предатель сообщил им наши позывные. Теперь столица для них открыта, гарнизон разбит, едва ли хоть один адепт остался в центре эсперов, отряды Сьерры оттеснены к Южным воротам, и Лаура там одна, без меня, — мысли одна на другую набегали в усталом мозгу Даньелиза.
— Мы идем! — проорал он. Его бригада следом за ним набирала скорость. Люди действовали с отчаянной храбростью и сумели глубоко проникнуть во вражеские позиции, разгромив их. В тумане пошли в ход ножи и сабли. Но Даньелиз, который первым бросился в атаку, уже получил осколки гранаты в грудь.
На востоке и на юге, в районе гавани и на развалинах стены полуострова все еще шли боя. Проехав выше, Макензи увидел эти места, наполовину скрытые дымом. Но ветер разогнал дым, обнажив руины, оставшиеся от жилых домов. До Макензи долетали звуки пальбы. Но в остальном город оказался нетронутым: крыши и белые стены в переплетении улиц, верхушки церквей, торчащие в небе, словно мачты, здание парламента на Ноб-Хилл и каланча на Телеграф-Хилл выглядели так же, как он запомнил их со времени своих визитов сюда в детстве. Залив сиял вызывающей красотой.
Но у Макензи не было времени любоваться пейзажем, у него не было времени выяснить, где прячется Лаура. Надо было быстро провести атаку на Твин-Пикс, потому что Центр эсперов, конечно, сам защитит себя.
На проспекте, взбиравшемся на противоположный гористый берег, Шпейер вел за собой половину «непосед» (Ямагучи остался лежать мертвый на приморском песке), Макензи взял на себя эту сторону. Копыта цокали вдоль Портолы между особняков с плотно закрытыми ставнями; со скрипом катились орудия, сапоги стучали по мостовой, скользили мокасины, щелкало оружие, люди тяжело дышали, отряд заклинателей свистом отгонял неведомых демонов. Но тишина перекрывала шум, эхо отдавалось и замирало. Макензи вспоминал ночные кошмары, когда ему снилось, что он мчится по коридору, которому нет конца. Даже если они не начнут атаку на нас, — мрачно подумал он, — мы должны захватить их штаб, прежде чем у нас сдадут нервы.
Твин-Пикс-бульвар сворачивал направо от Портолы. Доли кончились; только бурьян покрывал до самых вершин квази-священные холмы, на которых располагались здания, куда никому, кроме адептов, не было доступа. Эти два небоскреба, парящие, радужные, смахивающие по форме на фонтаны, строились ночью и были возведены в течение нескольких недель. По спине Макензи пробежала дрожь.
— Горнист, просигналь наступление. И повтори!
Детская забава, ну, раздались звуки и смолкли. Пот залил глаза Макензи. Если он потерпит поражение и погибнет, это не так уж важно… после всего случившегося… но полк, полк…
Пламя охватило улицу, адское пламя. Раздалось шипение,
— Артиллерия, огонь!
Полевые орудия ударили одновременно, не только гаубицы, но и моторизованные орудия. Со скрежетом вылетали снаряды. Они разрывались над стенами, и ветер относил назад эхо ударов.
Макензи сжался, ожидая ответа эсперов, но его не последовало. Неужели при том предупредительном ударе они использовали свой последний заряд? Дым рассеялся, и он увидел, что прежде окрашенные всеми цветами радуги башни теперь померкли, всюду зияли дыры, открывая неправдоподобно слабый остов. Это было, словно видишь скелет женщины, убитой твоею рукой.
Но живо! Он отдал распоряжение и повел за собой кавалерию и пехоту. Батареи остались на месте и продолжали стрелять и стрелять с истерической яростью. Сухая коричневая трава начала загораться от раскаленных осколков. Сквозь разрывы снарядов Макензи видел то, что осталось от здания. Оно рушилось у него на глазах. Остов завибрировал, потом получил прямой удар и рухнул в агонии, распавшись на металлические части.
Что там такое внутри?
Там не оказалось ни отдельных комнат, ни потолков, ничего, кроме балок, загадочных машин и каких-то шаров, продолжавших сиять, словно маленькие солнца. Этот остов заключал в себе ребристую и светящуюся колонну высотой почти с него самого, похожую на снаряд, но невероятно большую и красивую.
Их космический корабль, — подумал Макензи. — Да, конечно, наши далекие предки начали строить космические корабли, и мы всегда надеялись, что когда-нибудь тоже начнем их строить. Но такое!..
Лучники издали воинственный клич. Остальные подхватили, вне себя от счастья, от триумфа. Черт возьми, мы одолели сами звезды! Теперь, когда огонь прекратился, эти торжествующие вопли оаглушили ветер. Дым был кислым и отдавал запахом крови.
Несколько трупов в голубых мантиях лежали в развалинах. С полдюжины оставшихся в живых пытались пробиться к кораблю. Лучник пустил стрелу. Она никого не задела, но эсперы остановились. Солдаты кинулись к ним, чтобы захватить в плен.
Макензи вошел внутрь. Чьи-то — не человека — останки лежали подле машин. Кровь была темно-фиолетовой. Когда люди это увидят, Ордену придет конец, — подумал он, но не испытал радости. В поселке Святой Елены он понял, как важно для людей иметь веру.
Но сейчас не время было о чем-то сожалеть или размышлять, что случится, если человека ничто больше не будет сдерживать. Здание на другой вершине все еще оставалось неповрежденным. Необходимо было закрепиться здесь, затем помочь Филу.
Однако прежде чем Макензи успел завершить свою задачу, минирадио сообщило: «Иди сюда и присоединись ко мне, Джимбо. Все кончено». Когда он верхом один ехал к Шпейеру, он увидел флаг Тихоокеанских Штатов, развевавшийся на крыше небоскреба.
Часовые, застыв в благоговении и страхе, стояли у входа. Макензи спешился и вошел. Вестибюль был высокий, фантастически раскрашенный, в арках, через которые сновали люди. Капрал проводил Макензи вниз, в зал. Это здание явно использовалось для жилья, офисов, складов и других, менее понятных, целей… Здесь была комната, дверь в которую выбил снаряд. Абстрактная живопись на стенах была повреждена и испачкана сажей. Четверо солдат в изодранной форме стояли, нацелив оружие на два создания, которых допрашивал Шпейер. Один из допрашиваемых внезапно повалился на некое подобие стола. Птичье лицо было закрыто четырехпалыми руками, и рудименты крыльев содрогались от рыданий. Значит, они способны плакать? — с изумлением подумал Макензи и внезапно почувствовал желание обнять это существо и по возможности утешить.