Возмездие Эвелит (сборник)
Шрифт:
Макензи напрягся.
— Ничего более определенного?
— Нет пока. Дорога слишком разбита.
— Проведите воздушный обзор, ради всего святого!
— Слушаюсь, сэр. Я пошлю также дополнительных разведчиков.
— Следуй дальше, Фил. — Макензи направился к грузовику с рацией. У него, конечно, была при себе минирация, но Сан-Франциско беспрестанно вещал на всех волнах, и, чтобы пробиться с сигналом даже на несколько миль, требовался мощный передатчик. Дозору приходилось пользоваться курьерами.
Макензи заметил, что на внутренней территории стрельба стихла. Там были приличные дороги,
Неужели они отодвинут свой центр и нападут на наши фланги, где мы всего слабее…
Полевой штаб, едва слышный сквозь всякого рода помехи, принял его доклад и в ответ сообщил, что и справа и слева что-то готовится; да, похоже, фаллониты хотят нанести удар, хотя, возможно, это и ложный маневр. Основная часть войска Сьерры должна оставаться на месте, пока ситуация не прояснится. «Непоседы» должны некоторое время действовать самостоятельно.
— Вас понял. — Макензи вернулся к голове колонны.
Шпейер угрюмо кивнул, выслушав его.
— Надо быть наготове, не так ли?
— Ага. — Макензи целиком погрузился в текущие дела: один за другим к нему подъезжали офицеры, и он отдавал распоряжения. Необходимо было всем подтянуться к центру и обеспечить оборону берега.
Началась обычная суета. Разведывательный самолет вернулся и летел достаточно низко, чтобы можно было принять его сообщение: да, определенно готовится атака, хотя трудно точно сказать, какими силами: деревья мешают подсчету.
Макензи со своим штабом и связными обосновался на вершине холма. Ниже, наперерез берегу, растянулась артиллерия. Кавалерия и поддерживающая ее пехота с оружием наизготовку образовали следующую линию. При этом пехотинцы почти слились с пейзажем. Океан грохотал свою собственную канонаду, и чайки начали собираться вместе, словно зная, что здесь вскоре произойдет.
— Думаешь, мы сможем сдержать их? — спросил Шпейер.
— Уверен, — сказал Макензи. — Если они подойдут с берега, мы встретим их продольным и фронтальным огнем. Если они поднимутся выше, ну, это уже пример из учебника: оборона на открытой местности. Конечно, если другой отряд прорвется через наши оборонительные линии, мы будем отрезаны, но это пока не главная наша забота.
— Они могут надеяться окружить нас и ударить с тыла.
— Допускаю. Но это не так уж умно с их стороны. Мы можем одинаково легко достигнуть Фриско, двигаясь вперед ли, назад ли.
— Если только городской гарнизон не совершит вылазку.
— Даже и в этом случае. Численно силы равные, а у нас лучше со снаряжением и с горючим. К тому же отряды боссменской милиции дезорганизуют положение на холмах.
— Если нам удастся выбить их… — Шпейер умолк.
— Продолжай, — сказал Макензи.
— Ничего.
— Неправда. Ты хотел напомнить мне о следующем шаге: как мы возьмем город, не овладев подходами к нему с берегов. Что ж, я знаю, нам придется здесь все поставить на карту.
Шпейер отвел от друга печальный взгляд. Наступило молчание.
Прошло, казалось, бесконечно много времени, пока враг появился в виду, сначала несколько верховых далеко в дюнах, а затем все войско из оврагов, с горных кряжей, из леса.
Враг остановился примерно в миле от них. В полевой бинокль Макензи распознавал отличительные знаки подразделений: вон красные кушаки конников, вон зеленые с золотом вымпелы даго, развевающиеся на ветру. Когда-то Макензи был вместе с обоими этими отрядами. Сейчас было предательством вспомнить тактику Айвза и применить ее против него… Один броневик и несколько легких конных повозок противника виднелись вдали.
Трубы подали сигнал. Кавалерия фаллонитов двинулась вперед, постепенно набирая скорость и переходя в такой галоп, что земля затряслась. Затем с места двинулась пехота. Между первой и второй линией пехотинцев ехала машина. Выглядела она странно: без пусковых установок для ракет на крыше и без смотровых щелей по бокам. Но в целом построение наступающих было хорошим, Макензи был вынужден признать это. Ему претило думать, что сейчас произойдет.
Его люди заняли оборону на песке. С вершин холмов послышалась минометная и ружейная стрельба. Опрокинулся всадник, пехотинец, схватившись за живот, упал на колени; товарищи павших вновь сомкнули ряды. Макензи посмотрел на свои гаубицы. Люди были наготове. Надо только подпустить противника поближе… Вот! Ямагучи взмахнул саблей, подавая наводчикам знак. Пушки загрохотали. Огонь прорвался сквозь дымовую завесу, песок поднялся столбом, во все стороны разлетелась шрапнель. Слышно было, как перезаряжают орудия, как ритмично гремят они. Пронзительно вопили раненые кони. Но потери противника были не так уж велики. Его кавалерия продолжала мчаться в полный галоп. Первые наступающие были уже так близко, что Макензи в бинокль разглядел лицо — красное, в веснушках лицо деревенского парня, ставшего солдатом; его рот, растянутый в крике боли.
Лучники, находившиеся позади орудий, вступили в бой. Стрелы одна за другой со свистом вылетали из луков. Все вокруг было в огне и дыму. Люди с трудом передвигались по песку, некоторые падали, другие пытались шагать, и выглядело это страшно. Полевые орудия врага на левом фланге остановились, повернулись и дали ответный огонь. Тщетно… но. Боже, какой храбрый у них офицер! Макензи увидел, как заколебались первые ряды наступающих. Он тронул коня и по своей рации приказал:
— Приготовиться к атаке!
Он видел, как люди застыли. Снова ударила пушка. Приближавшаяся бронемашина замедлила ход и остановилась. Кто-то оттуда подал голос, причем достаточно громкий, чтобы можно было расслышать сквозь грохотанье орудий.
Бело-голубая пелена поднялась над ближайшим холмом. Макензи зажмурился от яркого света. А когда снова открыл глаза, то увидел, что трава полыхает. Один из «непосед» с воплем выскочил из укрытия, одежда на нем горела. Он бросился на песок и стал вертеться. Эта часть берега вдруг поднялась страшной волной футов на двадцать и опрокинулась на холм. Горящий солдат исчез в лавине, поглотившей его товарищей.