Возмездие

Цвигун Семен Кузьмич

Военные летчики над Ла-Маншем пытаются сбивать летящие ракеты. Тревожные ночи. Женщины, старики и дети прислушиваются в бомбоубежищах к нарастающему вою очередного снаряда…

Голос диктора. «Личное и строго секретное послание от господина Черчилля маршалу Сталину. Имеются достоверные сведения о том, что немцы проводили испытания летающих ракет с экспериментальной станции в Дебице в Польше. Дебица лежит на пути ваших победоносно наступающих

войск… Поэтому я был бы благодарен, маршал Сталин, если бы Вы смогли дать надлежащие указания о сохранении той аппаратуры и устройств в Дебице, которые ваши войска смогут захватить после овладения этим районом. 13 июля 1944 года».

На экране — хроникальные кадры: деловая и суровая Москва летом 1944 года.

Голос диктора. «Секретно и лично от премьера Иосифа Виссарионовича Сталина премьер-министру господину Уинстону Черчиллю. Мы хотели бы выполнить Вашу просьбу, изложенную в послании от 13 июля относительно экспериментальной станции в Дебице, если эта станция попадет в наши руки…».

Пасмурный вечер. Моросит мелкий дождик. Отряд полковника Млынского растянулся колонной. Тускло поблескивают мокрые каски солдат и оружие. В середине, колонны лошади тянут несколько крытых фур. Ноги лошадей и солдат скользят по размокшей глине. Рядом с одной из фур шагает капитан медицинской службы Ирина Петровна Быстрова.

Млынский обгоняет колонну верхом. Поравнявшись с Ириной Петровной, бросает поводья Ерофееву, слезает с седла и обращается к идущим девушкам:

— Здравствуйте, девушки!

— Здравствуйте, товарищ полковник! — отвечают все, кроме бойкой рыжеволосой радистки Кати Ярцевой. У той свое приветствие:

— Здравия желаем, Иван Петрович! — И глаз у нее голубой, нахальный. — Почаще бы к нам заглядывали. Всегда рады вас видеть.

— Спасибо, Катя, — улыбается Млынский. — А вот рацию оставлять не следует.

— Она тут, рядышком, товарищ полковник… В фургоне.

— На переправе ни на шаг от рации, сержант, — говорит строго Млынский и подходит к Ирине Петровне. — Вероятно, без бои не обойдется. И братьям полякам помочь придется. Как переправитесь, разверни полевой медпункт.

— Ты устало выглядишь, Иван…

— Ничего…

Они прошли вперед, а Ерофеев, не слезая с коня, выговаривает Кате Ярцевой:

— Ты что язычок распускаешь? И не таращь на меня свои — бесстыжие буркалы — бесполезно!

— Катя покорно, опускает глаза и говорит смиренно:

— Прости, Ерофеич, как-то я не подумала…

—

Вот то-то.

— Неужели совсем уже бесполезно? — спрашивает с сожалением Катя.

— Тьфу, чертова, девка! — в сердцах ругается Ерофеев и, хлестнув коня, отъезжает, провожаемый дружным смехом.

Вдоль колонны навстречу ее движению галопом мчатся трое: старшина Полищук, девушка лет шестнадцати и паренек в конфедератке и с немецким автоматом за плечами.

— Товарищ полковник! — докладывает Полищук. — Связные от польских партизан.

— Ванда Милевская! — докладывает, лихо спрыгнув с лошади, девушка. — Из отряда «Варшава».

— Станислав Дановский, — подходит к полковнику парень.. — Отряд «Костюшко». Швабы атакуют наш отряд на том берегу Сана, южнее Сталевой Воли…

— Ерофеич! Хвата срочно ко мне!

Млынский достает из планшетки карту. Полищук растягивает над ним плащ-палатку.

— Это здесь, — показывает Станислав на карте.

— Ясно. Часок продержитесь, и мы подойдем.

— Есть!

— Отряд «Варшава», — сообщает Ванда, — прикрывает левый фланг коридора. Плавсредства сосредоточены около села Пшедоба.

— Значит, не сгинела Польша, — улыбается Млынский.

— Не сгинела и не сгинет, пан полковник! — горячо говорит Станислав.

— За нашу и вашу свободу, товарищи! — отвечает Млынский.

Дождь перестал. Из-за туч иногда проглядывает, луна, и тогда на реке видны лодки. Слышен плеск весел и приглушенные команды. В стороне изредка взлетают ракеты, и оттуда доносятся тревожащие ночь пулеметные очереди.

Фуры, тачанки, лошадей и легкие орудия переправляют на плотах. У берега солдаты спрыгивают с плотов в воду и переносят на руках ящики с боеприпасами, помогают лошадям вытащить на берег тяжелые фуры и орудия.

Командир роты Бейсамбаев и старшина Коваленко переносят на руках через прибрежную полосу воды Ирину Петровну. Другие солдаты — Катю Ярцеву и остальных девушек. Несут с шутками и уже на твердой земле опускают не сразу.

Высадив людей на западном берегу, лодки и плоты возвращаются обратно.

— Старший лейтенант! — приказывает Млынский Бондаренко. — Прикройте своей ротой правый фланг переправы! Займите старые окопы!

В ту же ночь по шоссе двигалась колонна немецких танков.

Впереди — открытая легковая машина с эсэсовскими офицерами и охраной. Рядом с водителем — штурмбанфюрер Занге.