Возмездие
Шрифт:
Млынский отходит от окна в глубину комнаты. Шмиль встает. Остальные остаются на местах. В штаб входят Алик и Кляйн.
Горшков продолжает петь: «Ой ты, Галю, Галю молодая!..»
Кляйн взглянул Млынскому в лицо и сказал:
— Товарищ полковник, можно выступать.
Горшков в этот момент выхватывает пистолет и бьет им Амелина по голове, выкрикивая при этом:
—
Шмиль ударяет Алика ладонью по горлу. И тот, взмахнув руками, падает на пол.
Ерофеев направил пистолет на Кляйна.
— Руки вверх!
Кляйн в растерянности поднимает руки. Млынский обезоруживает его. Кляйн пытается опустить руки, но Ерофеев ткнул ему пистолетом в грудь, крикнул: «Руки!» Кляйн, поднимая высоко над головой руки, спрашивает:
— Что это значит, товарищ полковник?
— Ерофеев. Тихо!
Млынский поправил пистолетом свою фуражку, потом нацелил его на Кляйна и твердым голосом сказал:
— Вы сейчас выйдете на крыльцо, Высокий, и скажете своим людям, что до заставы будете провожать нас только вы и Шмиль.
— А если я откажусь, что вы будете делать?
— Развалю до задницы, сука! — громко воскликнул Ерофеев.
Лицо Кляйна перекосилось. Он вздрогнул, но быстро овладел собой и в сопровождении Шмиля вышел на крыльцо.
«Партизаны» подразделения, выделенного для сопровождения Млынского, увидев на крыльце Кляйна, за спиной которого стоял Охрим Шмиль, быстро повернулись к нему. Кляйн сдавленным голосом выкрикнул:
— Отставить!.. С полковником пойдем мы только двое — я и Шмиль.
Взвод, собранный Кляйном, расходится. Некоторые солдаты бросают реплики. Среди них четко слышится:
— Что он нас путает. Меняет команды, подхалимничает перед полковником.
Кляйн и Шмиль возвращаются в штаб. Млынский подходит к окну. Кляйн садится недалеко от него и говорит:
— Ну, что же дальше? Надеюсь, вы не самоубийца, полковник? Мои люди разнесут эту избушку в два счета. Сложите оружие. И я даю слово солдата, что гарантирую вам жизнь.
Млынский строго взглянул на него.
— А я вам ничего не гарантирую, гауптштурмфюрер Кляйн. Встать!
Алик, поднявшись, сильным ударом ноги в живот отталкивает Шмиля в сторону. Млынский метнулся к нему, но Алик успевает выпрыгнуть из окна.
Млынский и Горшков стреляют в Алика.
Ерофеев прикладом автомата сбивает Кляйна с ног и связывает его.
Шмиль выбегает из штаба. Млынский кричит ему вслед:
— Охрим, к рации! Мы прикроем!.. — Взглянув на Горшкова, скомандовал: — Леня, давай! — А сам с силой нажал на спусковой крючок автомата.
Пришедшему в себя Амелину удается выскользнуть из штаба. Шмиль пробирается к узлу связи, где находится рация.
Алик с Рукосуевым короткими очередями из автомата бьют по окнам штаба. Вдруг Алик вскрикивает:
— Бежим быстрее к рации, к рации!
Оба, укрываясь за соснами от выстрелов Горшкова и Ерофеева, устремляются вслед за Шмилем.
Разгоряченный Шмиль вбегает в помещение узла связи и дает длинную очередь по рации и сидящим возле нее радистам. Вбежавшие Алик и Рукосуев убивают Шмиля.
Недалеко от штаба у коновязи стоят лошади. Млынский, увидев их, говорит Горшкову:
— Пробирайся к лошадям, мы с Ерофеичем тебя прикроем.
На него зло глядит лежащий на полу связанный Кляйн.
Ерофеев, услышав это, передает Млынскому несколько гранат.
Горшков осторожно открывает дверь. Но автоматные очереди прошивают ее насквозь. Горшков с силой захлопывает дверь и через окно стреляет по наступающим лже-партизанам. Млынский забрасывает их гранатами. Ерофеев передал ему еще несколько гранат:
— Иван Петрович, возьми, твоя доля, — и взглянул на Горшкова.
— Ну, Горшок, рискни. А мы — за тобой.
Горшков подполз к двери и снова стал ее открывать.
Лжепартизаны изрешетили ее. Млынский мгновенно оценил обстановку.
— Леня, назад! Забаррикадируй дверь!
Горшков и Ерофеев быстро подтащили скамейку, стол и плотно приставили их к двери.
У коновязи пытаются вырваться перепуганные лошади.