Возмездие
Шрифт:
Почему я не вижу его? Кайм действительно фантом?
Я не могу сейчас думать об этом
Дружки Чало окружают его, их голоса становятся громче от тревоги. Я опускаю голову и продолжаю двигаться — мышцы напрягаются, ботинки хлюпают по скользкой грязи, когда толкаю тележку по пологому склону.
Позади меня полный хаос. Я не смею обернуться, чтобы посмотреть, что происходит.
Когда ухожу еще дальше, другой мужчина издает задушенный крик боли.
Ни один из них не следует за мной.
Смертельный холод пронизывает воздух.
Я иду дальше,
Это то, через что я должна пройти?
Страх поднимается и угрожает сокрушить меня, но я отталкиваю его, сосредотачиваясь, чтобы сделать свои шаги потише, и ставлю одну ногу перед другой.
Вонь навоза меня больше не беспокоит. Я была поглощена им так долго, что едва чувствую запах.
Продолжай двигаться.
Его слова эхом звучат в моей голове, мрачные и притягательные, как будто он вплетает заклинание в свой голос.
Продолжай двигаться.
Я прохожу мимо полуразрушенных домов, куч мусора и выглядящего изможденным осла, привязанного к столбу. Внезапно убожество заканчивается, и я снова на твердой брусчатке. Деревянные колеса тележки стучат по неровным булыжникам. Я бросаю быстрый взгляд вперед и вижу величественные Южные ворота, поднимающиеся над затемненными зданиями. Лошадь ржет и фыркает из-за тонких стен. С одной стороны в темноте змеится аллея. Несколько тусклых фонарей над дверными проемами обеспечивают единственный источник света. Мужчина вылезает из дверного проема и сгибается пополам, опорожняя желудок и прижимаясь руками к стене.
Тьфу. Мидриане. Они пьют в избытке, как будто завтра не наступит. Даже лорды и леди во дворце делают это.
Я иду быстрее и быстрее, не желая ничего, кроме как уйти из этого места. С тех пор как покинула дворец, не видела ни одного дерева. Здесь нет ни птиц, ни насекомых.
От этого задыхаешься.
Я завернула за угол и чуть не столкнулась с парой лошадей. Их наездники — солдаты в черной форме, которые даже не бросают на меня и взгляда, когда едут по своим делам.
Странно думать, что они, вероятно, ищут меня.
Я набираю обороты, когда земля начинает опускаться, тележка, похоже, начинает жить собственной жизнью. Брусчатка сменяется булыжниками, а потом растоптанным гравием.
Я на дороге.
Которая ведет из этого проклятого, удручающего, неестественного города. Впервые свобода настолько близка, что я почти чувствую ее вкус.
У меня возникает соблазн побежать, но я пресекаю себя в самый последний момент.
Я глубоко вздыхаю и замедляюсь. Я не могу позволить себе нервничать, бояться или волноваться. Поэтому закрываю глаза и пытаюсь представить себе ужасную жизнь настоящего навозника. Мне действительно жаль этих несчастных людей.
Кажется, мидриане могут быть жестокими даже по отношению к своему собственному народу.
Я сгорбила плечи и опустила
Ворота впереди. Единственное, что стоит между мной и свободой на другой стороне — это массивные деревянные двери. Сотни металлических шипов установлены в их деревяной основе, расположенные идеальными, пугающими рядами.
Большой железный фонарь свисает с арки, отбрасывая красно-оранжевое свечение через ворота.
Место пустынно.
Где ты, Кайм?
Я не обнаружила никаких признаков его присутствия, как только покинула трущобы. Я просто должна верить, что он где-то там, молча наблюдает за мной из тени.
Мой ужасающий призрачный страж.
По крайней мере, он на моей стороне… пока.
Когда добираюсь до ворот, из узкой сторожки выходят двое охранников.
— Уходи, навозная женщина. Ворота закрыты.
Сказавший это — широкоплечий мидрианец с соломенными волосами и густой бородой. Его доспехи похожи на те, что носят охранники во дворце, только его более изодранные. На его талии висит свирепый короткий меч.
Он смотрит на меня холодными серыми глазами, с высокомерным выражением лица.
Для него я всего лишь насекомое.
Он мог раздавить меня в одно мгновение дважды, не раздумывая.
Паника охватывает мои мысли.
Я замираю.
Кайм ничего не сказал об этом перекрытии. Он не предупреждал меня, что ворота будут закрыты.
Сделай что-нибудь.
Я не могу просто стоять здесь. Это может быть моим единственным шансом.
— П-пожалуйста, сэр, — хныкаю я, делая голос высоким и тонким, добавляя в тон сильную дрожь. — Я должна доставить этот груз до восхода солнца, иначе мне не заплатят.
— Ты опоздала, женщина, — рычит его собеседник. — Разве ты не слышала? Мы закрыты. Отвали. — Он снимает с пояса тяжелую булаву и угрожающе ее поднимает.
Его собеседник морщит нос.
— Просто пропусти эту, Гермог. Зубы Элара, она пахнет хуже, чем канализация в гребаном Джентльменском Ряду.
— Мы получили приказ. Прямо из дворца. Никто не покинет город.
Почувствовав шанс, я подвинулась немного ближе, подталкивая свою тележку навоза им под нос.
— Я никому не угрожаю, — шепчу я, мой голос дрожит, изо всех сил стараюсь имитировать глубокий акцент мидрийского простолюдина. — Просто пытаюсь зарабатывать на жизнь, сэр. У меня есть предложение поселиться в фермерских конюшнях, если я доставлю этот груз сегодня вечером.
Глаза Гермога сужаются.
— Приказ есть приказ. — Он машет битой на меня. — Я больше не буду предупреждать.
— А-а-а… — Я склоняю голову, симулируя разочарование. — Тогда у меня нет выбора, кроме как ждать здесь, пока ворота не откроются. Как долго нужно ждать, господа?
Взгляд отвращения пересекает грубые черты Гермога.
— Ты не останешься здесь. Отвали.
— Я…
— Дьявол. — Он подходит сзади и резко бьет меня по ногам дубинкой. Мучительная боль пронзает меня. Я плачу и падаю на колени, моя левая рука ударяется о деревянную тележку.