Возмездие
Шрифт:
Пробуждение было поздним. Понемногу расхаживаясь, Иосиф Виссарионович выглянул в окно и на пустынном пляже увидел одинокую фигуру. Человек лежал навзничь на песке и, чернея подмышками, сгибом локтя закрывал глаза от солнца. В другой руке он держал книжку. Это был Киров.
Мимо домика охраны Сталин спустился вниз, на пляж. Начальник смены Паукер, держа руку под козырёк, подождал, не будет ли каких-либо распоряжений. Иосиф Виссарионович прошёл мимо и, сильно утопая в сухом песке, побрёл к краю воды. Киров вскинул голову, узнал и живо сел, счищая песок
— Лежу сейчас, — принялся рассказывать Мироныч, — и знаешь, что надумал? Почему, чёрт подери, нас, русских, так тянет поваляться? Другой за это время какой-нибудь франк или фунт стерлингов заработал. А наш растянется кверху пузом и лежит. Но ведь не зря лежит-то, вот в чём дело! Тебе не попадалось, не читал? А я сейчас вспомнил. Мужичонка, крепостной, занюханный, драный передранный… пришёл к своему барину и — бух в ноги: кормилец, выручи, дай десять рублей. А десять рублей в то время — деньги. Зачем тебе? Избу поправить? Коровёнку прикупить? Детишек накормить? Нет, говорит, лететь надумал! Крылья хочу сделать и — в небо. Заберусь на колокольню, прыгну и полечу… Ну, ничего у него, конечно, не вышло. Барин его отодрал чуть не до смерти. Но тут что важно? Ну вот кому ещё может влететь в башку такое? Только нашему! Больше никому! Лежал, лежал и — на тебе: лететь. Избёнка у него заваливается, ребятишки от мякины пухнут, а он — дай денег, полечу!
Вчера вечером они долго засиделись. Киров рассказал, что недавно побывал на Кольском полуострове, посмотрел, как строится Хибинский комбинат. Хорошо, что перед поездкой кое-что почитал. Разговаривать пришлось со специалистами. Что же — отделываться общими словами? Раскусят сразу! Приходится доставать учебники, просматривать специальные журналы… Хороших книжек читать просто некогда, все время уходит на учёбу. А иначе нельзя!
— Достань справочник Хютте, — посоветовал Сталин. — Полезная книга для нашего брата. Сам увидишь.
Киров переспросил:
— Хютте? Сильный дефицит? Попробую добыть.
— А читать всё же необходимо, — подхватил мысль Сталин. — Причём читать хорошие книги. И для театров надо время находить, и на выставки художников ходить. Партийный работник не только промышленностью занимается, на его плечах и советская культура. Это очень плохо, когда в голове руководителя одни проценты плана. В своей одержимости трудностями пятилетки партработники становятся похожи на прорабов — дельных, исполнительных, старательных, но чёрствых, заскорузлых и даже примитивных. Книга, театр, живопись должны стать потребностью настоящего партийного руководителя.
— Сутки, что ли, чёрт их дери, удлинить? — смеясь, заметил Киров.
В эту минуту доложили, что приехал Берия.
Сергей Миронович знал, что Сталин понемногу выдвигает этого талантливого молодого человека. Проверил его на чекистской работе, перевёл в партийный аппарат — обычная сталинская манера… Берия «тянул» уверенно, умело, обещая вырасти в крупного государственного деятеля. К сожалению, в поле сталинского притяжения этот человек попал совсем недавно. Сам Киров узнал его гораздо раньше. Их пути скрестились, когда в Грузии ещё не было советской власти.
В те времена в Тифлисе сидело меньшевистское правительство Ноя Жордания, упиваясь суверенитетом и не обращая
Однажды Кирову доложили, что в Тифлисе арестован нелегал, пробравшийся туда из Баку для подпольной работы. Фамилию арестованного Киров записал: Берия. Он сначала переговорил с Мир Джафар Багировым, тайным резидентом разведывательного отдела XI армии, после чего официально обратился к главе грузинского правительства Н. Жордания. Тот ссориться не захотел и распорядился освободить арестованного.
Киров больше никогда бы и не вспомнил об этом мимолётном случае, если бы не новый досадный провал: подпольщика, посланного в Грузию из Баку, уличили в связях с грузинской охранкой. Фамилия предателя оказалась знакомой: Берия. Время было горячее, дело шло к восстанию, штаб XI армии был наготове. Попутно выяснилось, что этот Берия в годы своей бакинской жизни состоял в партии мусаватистов, но в то же время предлагал свои услуги большевистскому подполью. От услуг агента-двойника тогда отказались, потому что знали: мусаватисты тесно связаны с турецкими секретными службами, а те, в свою очередь, состоят на содержании немецкой и английской разведок.
Арестованный сумел бежать из-под ареста, но отправился почему-то не назад, в Баку, а в Астрахань.
Туда, в штаб XI армии, полетела телеграмма Кирова. Сбежавшего нашли и отправили в подвал местной ЧК.
И снова Киров выкинул фамилию предателя из памяти. Голова его была занята совсем другими делами.
Вырваться из грозных лап ЧК в те годы никому не удавалось. Однако Берия уцелел. Секрет того, почему он не получил скорую расстрельную пулю, всецело связан с Багировым. Выждав, когда Кирова перевели на работу в Центр, Багиров освободил истомившегося в подвале узника и устроил его на работу у себя в ЧК завхозом. Пускай присматривается!
Появление Берии вблизи Сталина свидетельствовало о том, что ошибки молодости бывшему нелегалу пошли впрок. И всё же Сергей Миронович вспомнил старинное русское присловье насчёт «коня лечёного, вора прощёного и жида крещёного». Однако сам Сталин аттестовал молодого человека так: «надёжный работник».
Кирову понравилось, как с первой же встречи стал держаться Берия. Он не полез с выяснением отношений, не принялся «наводить мосты дружбы». Сдержан, немногословен, всегда уважителен и не назойлив. В конце концов он прошёл проверку у самого Сталина!
В тот день московская почта, ежедневно доставляемая фельдсвязью, содержала несколько сообщений, связанных, как считал Иосиф Виссарионович, с недавними событиями в Германии.
Разорвав плотный конверт, он бегло просмотрел бумаги, оставил один лист и направился в комнату к Кирову. Тот поднялся с дивана, отложил книгу.
— Прочитай, — сказал Сталин, протягивая лист, сложенный пополам.
Начав читать, Киров метнул на друга изумлённый взгляд, затем медленно запустил пальцы в волосы.