Возмездие
Шрифт:
– Ниже, - подсказала Таня, а Ира просто взяла, и рукой подпихнула член, куда надо. Почувствовав открытую теплую дорогу, Павел пихнулся вперед, и понял, что кожа с члена все -таки сдвинулась. Ну не может быть такого сильного кайфа сквозь кожу. Весь член Павла от корня до головки обхватило что-то тугое, нежное и теплое, причем, когда он двинулся, то ощущение было, как будто он провел по члену рукой раз двадцать сразу, не меньше! Он двинул тазом назад и охнул, нет, ребята, никакой кулак не сравниться с девчачье й пипкой! А я ебусь!
– подумал он гордо. Он взялся руками за Ленины бедра, и двинул тазом вперед. Лена сладко застонала девчачьим голоском. Надо же, и ей тоже нравится! Это открытие придало ему уверенности, он дернулся вперед, назад, Лена выгнулась в его руках, замерла, и длинно выдохнула со сдавленным тонким звуком. Кончила, что ли? Павел почувствовал, как Ленино
– Что, все?
– разочарованно спросила Ирка.
– Так сколько я терпел...
– вырвалось у Павла, и он тут же заткнулся. Но девочки, кажется, восприняли это нормально.
– И меня ты, - добавила Лена, - в самый-самый момент остановила.
– Ну ничего, - сказала Ирка, - в следующий раз...
– и тоже осеклась. Девчонки прыснули, включая Лену, в которой еще торчал медленно обмякающий член. Павел прямо возликовал, так будет еще следующий раз! Ха-ха!!!
– И вообще, - добавила Ирка, строго глядя на сестру, - будешь ему давать всякий раз, когда он скажет. Поняла? Лена покорно кивнула. От этого заявления член снова начал поднимать голову, прямо внутри, но Лена уже подтянулась на кровати, и он вывалился из нее. Павел торопливо поправил шкурку, и заправил его, мокрого, в трусы. Лену, похоже, нисколько не смущало больше его присутствие, и не смущало обязательство отдаваться по первому требованию. Он деловито вытирала пипку выпростанным из-под покрывала краем простыни. Таня одевалась. Ирка задумчиво смотрела на сестру. Павел не мог поверить в происходящее. Он имеет полное право подойти к девчонке, симпатичной девчонке, сказать пошли трахаться, и она пойдет! То есть даже просто подойти и залезть в трусы! Может это шутка? Может, Лена просто возьмет и передумает? Знаю я их, девчонок! Ну ладно, посмотрим, посмотрим... Как он только будет к ней подходить? Надо, чтобы Таня хоть раз отвела его к ним в дом, чтобы он сам мог приходить... Они посидели, поговорили на разные темы, как будто ничего не происходило. Павел предпочел бы узнать, а что, собственно, представляют себе девчонки, занимаясь этим, но... даже после всего, что было, он не мог выдавить из себя такой вопрос. Он поглядывал на Лену, которая снова сидела с совершенно невинным видом, изредка вставляя слово. Но ведь он только что ее ебал! Несерьезно быстро, правда, но все -таки! Павел с Леной были спокойными и расслабленными, а девчонки как-то суетились и подхихикивали. Ну да, Павел-то с Леной кончили, а они-то нет! Интересно, а если прямо сейчас сказать Лене, что давай, мол? Или нет, несолидно, сразу после... Что он, мальчик что ли... Ему позволили, а он и рад... Вот вопрос, заниматься вечером этим, или опять потерпеть, завтра-то тоже день? В принципе, даже если бы он и онанировал вчера, сегодня он все равно кончил бы, и в первый раз и во второй, только не с таким кайфом. Ладно, подумал он, этим заняться всегда можно. Если будет невмоготу, то сегодня, а если вдруг завтра ничего не будет - то завтра, а если будет что-то завтра... Хорошо бы поиграть в разбойников и поймать Таню. Он посмотрел на нее. Интересно, если он к ней полезет трахаться, будет у него шанс? Снизу послышался голос бабы Кати:
– Таня, Павел, вы где?
– Здесь, наверху!
– отозвались они почти хором и огляделись, не оставлено ли где следов преступления? Они спустились вниз (дождь уже кончился), оказывается, прошло довольно много времени. Ира с Леной попрощались, договорились, что завтра они зайдут (Ага!!), и ушли. Павел еще некоторое время повозился с узлами, опять-таки постоянно отвлекаясь на воспоминания. Ведь здорово, он лапал трех девчонок, классных девчонок, и одну из них трахал!
***
На ужин баба Катя испекла пирог с яблоками, очень вкусный. Таня сказала, что это американское блюдо, Павел не поверил, откуда здесь бабе Кате знать что-то про Америку? Спать не хотелось. Павел л г в кровать, почитал еще немного про узлы, и задумался, а что за книжку читала Таня в тот день, когда он за ней подглядывал? Мысли эти постепенно перешли на девчонок вообще, на Ирку и Лену, как это она решилась заниматься этим прямо перед ним? Чем это Ирка ее так напугала? Он повспоминал их голенькими, как они прыгали безо всего возле речки, как он лапал Таню перед мастурбирующей Леной...
– Гуляешь, да? Павел застыл от неожиданности и растерянности.
– Да так, шуршало здесь что-то, - ответил он первое, что пришло в голову, подняв глаза на высовывающуюся из окна Таню. Она была уже в ночнушке, свет от лампы из окна обрисовывал ее грудки, глаза и губы ее смеялись.
– Знаем мы, как ты гуляешь. Опять подглядывать пришел? Голос у нее, впрочем, был совсем не злой, но Павел весь вспыхнул (хорошо, что в темноте не видно), и ответил:
– Ну вот еще ...
– Не насмотрелся, да?
– Таня откровенно издевалась.
– А ты тоже хороша, - вспылил Павел, - рассказываешь всем направо и налево!.. Таня несколько поостыла.
– А ты что, недоволен? И Ирка тебе, и Ленка...
– Это одно, а представь себе, что я бы здесь парням рассказывал бы обо всем этом! Ты бы сразу сообразила, что делать так не надо! Таня задумалась. Этот подход ей, похоже, в голову не приходил.
– Ну хорошо, - сказала она, - я так больше не буду.
– Не будешь, не будешь...
– Павел почувствовал, что с Тани можно что-нибудь слупить в качестве компенсации. Надо только ее постыдить еще. То есть, он не думал именно такими словами, но ситуацию как-то осознал.
– А ты представь себе, - добавил он, - вот идешь ты, а перед тобой иду я с приятелем, и рассказываю, как ты передо мной выступала!..
– Так и ты тоже меня видел!
– Я-то тебя сквозь окно видел, а сам перед тобой прямо перед носом два раза!
– Ну хочешь, я еще раз это сделаю?
– Таня уже сдалась, - прямо при тебе?
– И то, что вы меня только случайно в первый раз не поймали, вы же с самого начала собирались меня вместе ловить, все втроем на одного, это как порядочно, да? Скажешь, не ты придумала?
– это уже наугад, но, судя по потупленным Таниным глазам, он попал, - Сестра называется! Таня уже совсем чувствовала себя виноватой. Действительно, если разобраться, то с братом она поступила не по-родственному.
– Ну хочешь, - она уже боялась, что сейчас Павел обидится, и все, - ну хочешь, сделай со мной что-нибудь! Так-так-так-так...
– Что, например?
– произнес он с пренебрежительной досадой.
– Ну, что хочешь! Ага. Это надо закрепить. Недоверчиво:
– Не передумаешь?
– Нет!
– (и действительно, что еще нового с не можно взять?).
– Поклянись!
– Ну клянусь!
– Здоровьем поклянись! Таня несколько струхнула, но послушалась. Павел внутренне торжествовал.
– Тогда, - заявил он, - будешь до отъезда делать то, что я тебе прикажу. Таня опять задумалась.
– Только я дом поджигать не буду, и в муравейник садиться не буду, и вообще...
– Ладно, - согласился Павел, - без вреда здоровью и без последствий со стороны бабы Кати и вообще посторонних. Так пойдет? Таня задумалась.
– Так пойдет. Она подумала еще.
– Будешь со мной то же, что с Леной делать? У Павла заныло в паху.
– А что?
– Да ничего...
– Таня пожала плечами, - чего уж там... Однако глаза ее заблестели, что было видно даже в скудном освещении из комнаты, а соски снова явно выделились на ткани ночной рубашки.
– Только, - добавила она, - через два дня в меня кончать будет уже нельзя.
– Почему?
– Павел действительно удивился, она что, так четко знает, когда повзрослеет настолько, чтобы...
– А через две недели опять можно будет, - сказала она доверительно. Павел так ничего и не понял, но решил, что это не так важно, разберется со временем.
– А ты уже когда-нибудь... Таня помотала головой.
– А сегодня можно? Таня кивнула. Павел помялся. Ну что, прямо так ей и говорить, что ли?
– Ну, дай я залезу. Таня отошла от окна, и Павел с бьющимся сердцем влез внутрь. Постель была расстелена, на стуле висели шорты, футболка и трусики. Они почему-то взволновали Павла. Сознание того, что там, под рубашкой на Тане ничего нет, ну совсем ничего, хотя и было глупым, но очень острым. На лице Тани была написана игривая покорность. Она действительно собиралась делать то, что Павел ей скажет, Павел в этом уже не сомневался, но принимала это как игру, ей нравилось его внимание к ее телу, нравилось ощущать себя привлекательной. Павел смотрел на нее, не зная, что делать дальше.