Возмездие
Шрифт:
Павел, конечно, не подумал насчет сидеть. В словах сестры был некоторый резон. Таня действительно умудрилась притащить полведра воды и пару тряпок. Павел взялся чинить выключатель, так как свет не работал, а Таня возилась с тряпками. Павел с удовольствием поглядывал на ее стройные ноги, расставленные над лужей воды, на задранную попку, когда она наклонялась с тряпкой в руках.
– А вы давно в разбойников играете?
– спросил он безразличным тоном.
– Да уж года два.
– С мальчишками?
– Нет, - Таня хмыкнула, - откуда их здесь взять?
– Ну...
– вообще-то Павел был доволен, - А местные?
– Да?
– Таня обернулась и скроила презрительную гримасу, - А ты их видел? Пауза. Таня терла пол, а Павел пытался открутить заржавевший винт.
– А ты сам-то в разбойников играл?
– Я?
– Павел не знал, что она имеет в виду, - Ну не в таких. И не с девчонками.
– А когда-нибудь ты с девочками ТАК, - Павел старательно рассматривал выключатель.
– Да как...
– ответил он, - не так, но...
–
– Ну там, знаешь, игра есть, мертвеца оживлять. Да, действительно есть такая игра, когда один лежит как труп, а второй пытается привести его в чувство. Можно смешить, пугать, щекотать травинкой... Вот только последний раз Павел в эту игру играл, наверное, классе в третьем.
– А ты?
– спросил он, перехватывая инициативу.
– Что я?
– Таня выпрямилась, охватывая взглядом плод своих трудов.
– Ну, тебя когда-нибудь мальчишки того...
– Павлу не хотелось произносить слово "лапать".
– А, - Таня поняла, - было однажды.
– Давно?
– Год назад, в пионерлагере. Таня бросила тряпку на пол, и присела в уже протертое кресло.
– У нас тогда был концерт, и я была суфлером. То есть, надо было сидеть и подсказывать, если кто-то что-то забудет. И еще фонариком подсвечивать в конце. Ну вот, а суфлеры сидят в будках, а у нас будки не было, была только заколоченная дыра в сцене. Так вот они ее открыли, засунули туда ящик, длинный, а сверху другой приспособили. И для того, чтобы мне туда залезть, меня туда опускали ногами, а сверху оставались только плечи и руки. Ну, и голова, конечно. А потом еще сверху ставили такую крышку, чтобы из- зала не было видно. То есть, не из зала, а... ну, в общем, понятно. И там так тесно было, что можно было только страницы переворачивать, а ничего больше, ни повернуться, ни тем более вылезти нельзя. И вот представляешь, концерт, народу полно, гости там всякие, родители, цветы там... Все волнуются... Ну, запихали меня в эту трубу, идет спектакль, я стою, листаю бумажки... И вдруг чувствую, вроде доски на уровне моих коленей под сценой отдирают. Потом вдруг хвать меня за трусы...
– А ты что?
– А что я... пошевелиться-то не могу... Они видят, что я не кричу, на помощь не зову...
– А почему?
– Да ты чего? Там народу тысяча, и я им всем буду объявлять, что меня лапают? (Вот это слово, сама сказала!) Ты что! Это вообще значит концерт сорвать! Да, ну они осмелели, стащили с меня трусы, засунули подол за шиворот, и давай лапать по очереди...
– А много их было?
– Черт их знает... человек пять, наверное, ... Павел внутренне ахнул. Как он хотел бы находиться там, вместе с ними, под сценой, разглядывать и лапать Таньку, которая не может пошевелиться...
– А ты не могла присесть, ноги там согнуть?
– Не-а... там тесно, коленки зажаты, сзади подпирает, так что наоборот... Павел прямо представил себе, как в дырке ящика торчит голая девчонка, Танька, и ее можно лапать, лапать, лапать...
– И что ты делала?
– Ничего... стояла, подсказывала иногда...
– Не пожаловалась потом?
– А на кого? Я их видела, что ли?
– А концерт длинный был?
– Да минут сорок...
– А они долго...
– Да вот почти весь концерт...
– Таня глубокомысленно покивала Павлу, мол, вот видишь, как бывает... Павел продолжал свинчивать выключатель. Ну почему, почему ТАКОГО не было с НИМ? Уши его горели от зависти, он даже забыл, что эту самую Таньку он сам рассматривал, а если поймает в игре, то тоже будет лапать, лапать, лапать... Было в этой истории что-то завораживающе зовущее, что-то более интересное... Все оставшееся время он не мог ни о чем думать, отвечал невпопад, пока они еще некоторое время наводили порядок, Таня даже привела в приличный вид кровать, что-то там постелив, так что на ней теперь тоже можно было лежать или сидеть, или даже спать, если приспичит. Потом баба Катя позвала ужинать. Перед сном он долго ворочался, в голову лезли мысли о том, что Таня за стенкой сейчас опять занимается онанизмом, о том, что неплохо быть девчонкой, когда все интересное под рукой, о том, кого и как он будет ловить завтра, и заснул, так и не прикоснувшись к члену, в надежде на завтра.
***
Утро прошло как обычно. Они с Таней позавтракали, сообщили бабе Кате, что идут на речку, и пошли к Иркиному дому, который оказался наискосок от них. Пока они шли, Ирка с Леной вышли навстречу. Привет-привет, пошли-пошли... Ирка, встретившись глазами с Павлом, отвела взгляд в сторону, но переборола себя, и уставилась прямо на него, порозовев при этом. Надо же, - подумал Павел - и она давала мне себя лапать вовсю... голая... И ему бешено захотелось еще. На речке Лена оказалась в купальнике, смешно морщившимся на груди. Павел сообразил, что она вчера не знала, что он пойдет с ними, и собиралась купаться голой. Интересно, Ирка с Таней тоже обычно купаются голышом? Он представил себе эту картину, представил, как он мог бы подглядывать, и поправил член. Вода была теплее, чем вчера, они долго резвились, брызгались, Павел пытался в процессе борьбы схватить кого-нибудь за что-нибудь, но девчонки ловко ускользали, ему удалось только несколько раз схватить Ирку за плечи, а Таню потрогал за низ живота, за гладкие мокрые бока, что тем не менее показалось члену достойным внимания. Лена вообще отошла в сторону, хотя очень активно болела за сестру. В конце концов
– Я предлагаю реванш. У Павла отлегло от сердца. Да, так получается вполне пристойно и невинно. Она хочет отыграться. Таня выжидательно смотрела на Павла, а Лена, как всегда - в сторону.
– Ну давайте, - сказал Павел с достоинством. Сердце его снова заколотилось. Сейчас он поймает Таню (в этом он не сомневался), и пощупает ее вдоволь. Он с вожделением посмотрел на Танины колени. Девчонки натянули остатки одежды, причем Павлу все время хотелось их поторопить. На центральной поляне Павел постарался встать рядом с Таней, чтобы расходиться не в разные стороны, а под углом, и, пока они расходились, старался забирать в ее сторону. Он тщательно прислушивался и вертел головой, но, похоже, он слегка промахнулся. Он стал забирать внутрь еще больше, в надежде, что Таня решила охотиться за Леной (все правильно, ведь Иру уже ловили), и вскоре услышал движение в стороне. Он тихо направился туда, как вдруг из-за дерева прямо на него с воплем бросилась Ирка. Павел приготовился отразить атаку, но тут же на него сзади навалился еще кто-то, судя по весу, Таня. Он храбро отбивался, стараясь не повредить девчонок (разревутся еще), тут было не до посторонних хватаний. Он справился бы с ними, если бы подбежавшая Лена не схватила его за ноги. Он хотел было заорать, что это нечестно, но сообразил, что никакого нарушения правил не было. Каждый волен помогать любому. И что теперь будет? Одно дело находить ся, как Ирка, голышом, когда рядом еще двое твоего же пола, и совсем другое, когда один перед тремя девками. и что, интересно, они собираются с ним делать? И он вспомнил, что сам сегодня же показывал Тане, что с ним делать... Положение безвыходное. Сейчас придется позориться. Так значит, они с самого начала собирались его ловить! Значит, прощай дальнейшая игра, ведь сейчас они удовлетворят свое любопытство, и все... Тем временем его молча довели до логова. Там, как водится, привязали под шуточки о казнях, особенно старалась Лена. Глаза ее горели торжествующим любопытством, она крутилась под ногами, и старалась завязать узлы понадежнее. Его халтурно обыскали, и торопливо, все втроем, отталкивая друг друга, стащили с него штаны и плавки. Он ощутил какую-то беспомощную оголенность напоказ, как на витрине. А девчонки, как нарочно, расселись прямо перед ним, и разглядывая его хозяйство. Ладно, ладно, - подумал Павел, - а потом я вас поймаю. Ирка рассматривала его член с некоторым недоумением, качнула его пальцем, потом посмотрела на Таню. Таня ответила ей, неопределенно мотнув головой, но Ира, видимо сообразила.
– Лена, - сказала она твердым голосом, не глядя на нее, - снимай платье и трусы. Лена вытаращила глаза. Павел тоже не понял. Он ждал, что его сейчас подоят и все, а они еще что-то задумали. Ирка повернула к сестре голову и еще тверже сказала:
– Ну? Лена не шевельнулась, изумленно смотря на сестру.
– Чего это?
– произнесла она наконец.
– Говорю, значит надо.
– Зачем это?
– А то ничего не получится. Тут Павел сообразил, в чем дело. Таня рассказала Ирке, что ему обязательно нужно кого-то видеть! Ой, что сейчас будет! Член поднял голову, но Павел перевел взгляд с Лениного платья на стену навеса. В принципе, даже если член и встанет, ничего страшного не будет, он же не объяснял, что именно не получится, но так будет правильнее. Лена тем не менее не собиралась подчиняться, хотя по ее испуганному голосу, и по угрожающему тону ее сестры было ясно, что это ЧП.
– А чего это я-то? Меня что, поймали, что ли?
– А того!
– Перебьетесь.
– Поговори у меня!
– Тебе надо, ты и снимай! Ирка резко развернулась, схватила Лену за плечи, и повалила. Таня набросилась, задрала Лене подол, и схватилась руками за ее трусы. Лена молча дрыгала ногами, решительно сопротивляясь, прижимала колени к животу, но Ирка держала ее крепко, Ленка пыхтела, а Таня сосредоточенно и постепенно стаскивала скрутившиеся в жгут трусы. Павел болел так, как не болел на хоккее. Боролись девчонки бездарно, и он еле удерживался, чтобы не давать указаний Ире и Тане. Он уже отметил взглядом обнажившуюся щель среди брыкающихся ног, и подивился, как далеко она уходит к попе. Таня, наконец, сообразила сесть Лене на ноги, дело пошло быстрее, через несколько секунд Лена лежала уже без трусов, обиженно сопя и поджав ноги. Таня навалилась на е колени, и они вместе с Иркой развернули девочку на спину, подвернув ноги ей под попу. Она лежала почти в мостике, ноги ее были несколько раздвинуты, и Павел видел всю пипку, сверху донизу, и часть попки. Все -таки, когда волосы еще не растут, все это выглядит приятнее, более цельно, что ли. Такое гладенькое... губки у Лены были полные, они выпячивались, бросая тень на еле видневшиеся ягодицы. Член Павла мгновенно, в несколько ощутимых ударов пульса встал под боевым углом. Павел был доволен. Теперь он может сказать, что видел и Лену тоже. А какая гладкая у не внутренняя сторона бедер! Беленькая... Сейчас бы рукой туда... Таня задрала Ленкино платье повыше (член дернулся), и произнесла: