Возмездие
Шрифт:
– С добрым утром!
– Привет!
– Как спалось?
– Хорошо спалось. А тебе?
– Павел самодовольно усмехнулся. Он-то знает, кому и почему хорошо спалось! Его так и подмывало ткнуть пальцем ей в шорты и завопить: "А я видел! А я видел!". Разумеется, он ни за что не стал бы вытворять такой дури. Не хватает здесь, конечно, Сергея, чтобы было с кем поделиться, Павел бы рассказывал, а Сергей слушал бы жадно, смотрел бы завистливыми глазами, спрашивал бы: а она красивая? а Павел отвечал бы: "офигеть!" Но Сергей тоже где-то отдыхает. И, чтобы совсем никто не догадался о его мыслях, он стер с лица ухмылку.
– Кур хочешь покормить? Кормить глупых птиц Павлу совсем не хотелось, но Таня его привлекала...
– Сейчас, - буркнул он и прошествовал к сортиру. Ну непонятно разве, что если человек только проснулся, то что ему надо? Правильно, поссать. Куры оказались действительно глупыми, но кормить их было забавно, хотя Павел смотрел все больше на Таню. Та веселилась от души, совсем по девчачьи. Павел мысленно переодел ее в школьное платье, она совсем не отличалась от десятков школьниц. Ну разве что была
– А ты мою комнату видел?
– спросила Таня.
– Видел, - отрезал Павел.
– Это когда это?
– Таня смотрела на него недоуменно. Ну же? И как в холодную воду:
– А я за тобой вчера подглядывал. Таня задохнулась:
– Ну и дурак! Ну вот, сейчас она убежит, и все пропало! Но она задумалась, видимо вспоминая, что она делала вчера.
– Ну и что ты видел? Поаккуратнее, Павел...
– Ничего особенного. Таня облегченно вздохнула.
– Видел, как ты в кровати лежала. Таня смотрела на него с облегчением, в е взгляде читалось: Ну, раз это все....
– Как книжку читала. Интонации спокойные, равнодушные. Всякое, мол, повидал, ничем не удивишь. А сердце тук-тук, тук-тук... В Таниных глазах подозрение, боится спросить, не видел ли еще чего? Смотрим прямо в глаза.
– Ну и дальше тоже видел. Ох, как она тут же покраснела! Вспыхнула по самые уши! Отвернулась, замолчала. не убегает. Вот еще заплачет. нет, наверное, прикидывает, чем это ей грозит.
– Не обижайся, - Это ласково, спокойно. Вроде получается, хотя внутри...
– Хочешь я тебе покажу, как это мы делаем? Вот! Ключевая фраза. Хуже всего, если ее это совершенно не интересует, и больше ни о чем она не думает. Ну пусть хоть поймет, что это благородное предложение если не реванша, то ничьей, а иначе ей придется до отъезда ходить опозоренной. И без контактов с братом, с Павлом, то есть. В ожидании ответа у Павла задрожали коленки. Наконец он увидел, как красивое негодование на Танином лице превратилось в красивое недоумение, потом в красивое удивление, потом в красивое любопытство. Причем даже более сильное, чем рассчитывал Павел. Все -таки, что-то там они себе представляют, - подумал он.
– Не врешь?
– недоверчивый взгляд, но уже ни следов обиды. Прекрасно. Простила и клюнула. У Павла отлегло от сердца, но оставался еще один шаг, еще один, ради которого все это и затевалось.
– Честно.
– Хочу. Нет, она все-таки ждет какого-то подвоха.
– Ну пошли куда-нибудь.
– Ко мне?
– Ну давай. Таня провела его к себе в комнату, там он заметил то, чего не замечал вчера (занят был, хе-хе) - куклы, тряпочки, игрушки... Таня закрыла дверь на крючок, притворила окно и выжидающе уставилась на Павла.
– Только...
– Павел замялся, откашлялся - только тебе тоже придется раздеться. И заметив Танино презрительное недоверие:
– А то у меня ничего не получится. Недоверие смягчилось, но осталось. Ну еще бы, брехня какая!
– И вообще, я тебя уже видел. Этот довод сработал. Действительно, не станет же парень дрочить в присутствии девчонки только для того, чтобы получить то, чего уже добился! (Станет, еще как станет!). Таня пожевала губы.
– Только сначала ты. Вот оно! Только теперь бы не передумала! Павел решительно, весь сжавшись внутри, дернул молнию на штанах. Снял их аккуратно, подумал, снял рубашку. Взялся за резинку трусов. Ну?.. Ну!.. И дернул ее вниз. Да. Стоять без трусов перед девчонкой ему тоже приходилось впервые. Или нет, не впервые. Ему было лет семь, когда в пионерлагере вожатая его выставила в наказание без трусов к девчонкам. Было страшно обидно, но стыдно - только первые минуты. Таня со спокойным интересом рассматривала Павлово хозяйство. Павел, затаив дыхание, ждал. Наконец Таня перевела взгляд на его лицо, и в этом взгляде Павел уловил решимость, и даже какое-то уважение. Да хрен с ним, с уважением, ты штаны снимай!
– Теперь, ты, - сказал Павел хрипло, пытаясь думать о ерунде, чтобы сдержать эрекцию. Таня отвела взгляд в сторону, закусила пухлую губу, взялась обеими руками за края футболки и... боже, как красиво она ее снимала! То есть, конечно, сама она об этом не знала и не думала, но этот изгиб, это движение бедрами... Эта грудь! Вот и увидел ее Павел. Ах, до чего же она оправдала его ожидания. Да, она была именно такая, красивая, гладкая, незагорелая, с нежно-коричнево-розовыми торчащими сосками, круглая,
– Ты можешь подвигаться?
– В каком смысле?
– удивилась Таня совершенно спокойно.
– Ну, потанцевать там...
– А это нужно?
– танцевать ей видимо не хотелось, но, увидев умоляющие глаза Павла, смягчилась, повернулась (как красиво!), нажала клавишу на маленьком обшарпанном "кассетнике" (у нее и магнитофон есть!), помедлила, и стала... ну не танцевать, а так... когда вроде на дне рождения у кого-нибудь уже пора танцевать, но народ еще не завелся. Всякий раз, когда она ловила на своем теле взгляд Павла, она краснела, и отводила глаза, но в основном она смотрела на это. Для Павла и танец голой девочки тоже был впервые, он старательно замедлял движения, чтобы не кончить раньше, чем он успеет насмотреться, и чуть ли не вхолостую проводил рукой над кожей. Это было неописуемо сексуально и красиво. Та девчонка, которая соблазняла своей попкой под белыми шортиками с ракеткой в руках, делает примерно те же движения уже совершенно голой, перед ним и для него! Ему уже не надо всматриваться в складки ткани, чтобы восстановить в уме, что же там под ними находится! Он может смело разглядывать, нагло и пристально, что там у не находится между ногами (ах, что там находится!), это входит в правила игры! А Танина пипка принимала в зависимости от поворота и положения ног самые разные очертания, неизвестные ранее и одновременно хорошо знакомые по урокам физкультуры. А какие у не бы ли бедра! А какая попка, не закованная ни в какую ткань! Таня тоже заводилась. Щеки ее раскраснелись, двигалась она свободнее, стараясь, впрочем, не выпускать из виду Павла, приоткрытые губы ее были влажны... Мечты поистине сбываются! Впрочем, даже в мечтах Павел не представлял себе такого! Он просто не верил, что такое может быть на самом деле. Павел почувствовал, что больше не в силах сдерживать свой оргазм и из последних сил, не прикасаясь к Члену просипел:
– Подойди... Таня послушно подошла, вся радостная, не понимая, что происходит, но готовая поддержать игру. Павел всей ладонью свободной руки плотно накрыл Танин лобок от пушка до того места, где щелка уходила между бедер. Таня от неожиданности присела и сжала колени. Павел узнал то движение, которым девчонки реагировали на "лапанье", и бывало в метро или набитом автобусе ему случалось ощутить то же самое движение девчачьего тела, когда он как бы невзначай тыкался рукой им между ног. И хотя Таня тут же выпрямилась, и бесстыдно подставила свое мягко -упругое богатство бесстыдно жадной ладони Павла, это было то самое движение, стеснительное и естественное, движение стыда и возмущения, только тогда Павел только угадывал в складках и швах ткани желобок посреди пипки, а теперь он ощущал его без всяких юбок и трусов, в предельном контакте, всей рукой, и у него еще было время... А-а-х! У-у-х! Искры и молнии! Взрывы и гром! Павел выпустил длинную белую струю куда-то в дальний угол комнаты, в последний момент сжав член твердой рукой и отведя прицел от Таниных коленей, и еще одну, туда же! И еще, послабее! Кончал он, наверное, целую минуту. Когда он смог, наконец вдохнуть, перед глазами у него плавали золотые кольца, в ушах звенело, а рукой он крепко держался за ногу сестры чуть повыше колена. Таня смотрела на него с восхищением, уважением и завистью, совершенно неуместными с точки зрения Павла.
– Ну, ты даешь!
– сказала она. Павел едва мог улыбнуться в ответ. Отдышавшись, он незаметно вытер пальцы о покрывало, и надел штаны и рубашку, совершенно не в силах соображать.
– Я пойду отдышусь, - выдавил он, пока Таня (опять-таки красиво!) облачалась в те же шорты и футболку. Он направился к себе в комнату, повалился на кровать и некоторое время блаженствовал в состоянии душевного и физического комфорта. Нет, устроить себе ТАКОЕ зрелище! Он все -таки молодец. Ну такая девочка! И в таком виде! Повалявшись и натешив себя перебором впечатлений и признаниями собственного гения, понастроив несколько воздушных замков на тему дальнейшего времяпровождения (совершенно нереальных), Павел встал и вышел во двор, опрокинув в себя по дороге еще кружку молока. Там он тут же наткнулся на сестру, снова рассыпавшую зерно курам. (Ну сколько их можно кормить?). Вид у не был самый непринужденный. Павел уже едва мог поверить, что эта самая девчонка несколько минут назад (ну полчаса, не больше), плясала перед ним голая, пока он занимался онанизмом, а потом он (недолго, правда) держал ее за пизду.