Возраст Суламифи
Шрифт:
– Вот, возьми пока мой, – Лина сунула Галюсе свой мобильник.
– Я ж не знаю, что там и как, – испугалась Галюся.
– Если зазвонит, откроешь, нажмешь вот на эту кнопку, где трубочка зелененькая, и ответишь. На, вот тебе деньги, вон кафе, посиди там, попроси кофе или чаю, пирожное какое-нибудь, все, что понравится. И жди нас. Давай, Галюсечка, не реви, делай, как я говорю, а мы пойдем Митьку выручать.
Лина поцеловала домработницу и мягко подтолкнула ее в направлении кафе.
– Какая она у вас… забитая, – вырвалось у Понизовского. – И мобильным пользоваться не умеет…
– И
Их не хотели пускать в Дом ребенка, но Понизовский сумел настоять на своем. Показал «корочки». При желании он умел напускать на себя солидность и властность.
Им пришлось иметь дело с дежурной воспитательницей.
– Вызовите директора, – приказал Понизовский.
– Да как же я его вызову в выходной?
У Лины все дрожало внутри, но Понизовский казался спокойным.
– Например, по телефону? – любезно подсказал он.
– А по какому вопросу?
– У вас здесь находится пятимесячный мальчик, Дмитрий Полонский. Он находится здесь незаконно. Мы хотим его забрать.
– Как это «незаконно»? – обиделась воспитательница. – Да его мать принесла! Его усыновить хотят! Сразу взяли…
– Взяли? – испугалась Лина. – Его здесь нет?
– Линочка, успокойтесь, – остановил ее Понизовский. – Так быстро эти дела не делаются. Мальчик на месте? – повернулся он к воспитательнице.
– Мы ему сразу нашли усыновителей, – упрямо гнула свое воспитательница. – Мальчик чистый, домашний, без дурной наследственности… Да таких с руками отрывают!
– Ну, насчет наследственности – это вы глубоко заблуждаетесь, – снова вмешалась Лина. – Видели бы вы его мамашу! Я вам такого порасскажу, спать не будете.
– Я ее видела. Приличная женщина, все документы в порядке…
– Правда? – насмешливо перебил воспитательницу Понизовский. – А эта приличная женщина вам сказала, что у ребенка есть сестра? Ваши усыновители знают, что разлучать брата с сестрой нельзя по закону?
– Какая сестра? – оторопела воспитательница.
– Вот его сестра. – Понизовский легонько толкнул Лину вперед.
– Я позвоню директору, – сдалась воспитательница.
Директор тоже оказался женщиной. Ей до смерти не хотелось ехать на работу в выходной день. И еще меньше хотелось отдавать ребенка.
– Давайте перенесем этот разговор на понедельник, – предложила она по телефону.
– Нет, мы хотим забрать ребенка сегодня. Немедленно, – ответил Понизовский.
– Как это вы можете забрать ребенка, когда все закрыто? Это должен суд решать!
– Нет, родственники могут забрать и без суда.
– Я еще погляжу, что вы за родственники, – сварливо проговорила директорша. – У вас документы есть?
– Вот приезжайте и увидите.
Она приехала. Пока ехала, дежурная воспитательница, ставшая вдруг на удивление любезной и разговорчивой, пригласила их в столовую, предложила чаю и булочек с маком.
– Я хочу увидеть брата, – начала Лина, но Понизовский незаметно сжал ей руку выше локтя: мол, не надо спорить.
За чаем воспитательница рассказала им, что на «их мальчика» мигом нашлись усыновители, причем
Лина изнывала от беспокойства, хотя и понимала, что этот откровенный разговор может оказаться им очень полезен. Понизовский спокойно и приветливо расспрашивал, внимательно слушал.
Директриса, представившаяся Зинаидой Степановной, взяла быка за рога:
– Ребенка я вам не отдам. Его мать отдала на усыновление.
– А его мать сказала, что у него есть родная сестра? – поинтересовался Понизовский.
– Какая еще сестра? Послушайте, девушка, – обратилась директриса прямо к Лине, – если вы его сестра, – она окинула Лину взглядом, прямо говорившим, что она в этом сомневается, – не ломайте жизнь малышу. Его в Америку берут! Ему там будет лучше, чем у вас, тем более, ваша мама… Она вам мама? Так вот, – продолжала директриса, не дожидаясь ответа, – она сказала, что сама вытянуть его не сможет. Она актриса, у нее съемки, ее вечно дома нет… А там – полноценная семья, состоятельные люди…
– Ни в какую Америку я его не отдам, – перебила директрису Лина. Она изо всех сил старалась сдерживаться, хотя ее пробирала дрожь. – Он не знает никакой матери кроме меня.
– И где ж вы были? – с ехидцей спросила Зинаида Степановна.
– В командировке. Вот, могу документы показать.
– И бросили мальчика с такой мамашей?
– Нет. У нас есть няня, она еще меня растила, но Нель… Нелли и ее обманула, услала в отпуск, сказала, что сама справится. Я не собираюсь перед вами оправдываться, но больше я ее к ребенку близко не подпущу. У меня своя квартира есть, я туда перееду и его с собой возьму. Там она нас не достанет.
– Это все слова, – пренебрежительно бросила директриса, – а слова к делу не пришьешь. Процесс усыновления уже запущен…
– Мы можем его остановить, – вмешался Понизовский. – У этого мальчика, между прочим, отец есть. Знаете кто? – И он назвал фамилию киномэтра. – Не худо бы и его спросить.
– Но он же ребенка не признал, – с тоской, близкой к панике, возразила директриса.
– А его никто не спрашивал. Давайте спросим, а потом уж поговорим об усыновлении в чужие руки. А сейчас мы хотели бы забрать мальчика домой, – добавил он, словно ощутив, что Лина уже готова сорваться. – Нечего ему тут делать.
– Да вы понимаете, что говорите?! – возмутилась Зинаида Степановна. – Чтоб я вот так, неизвестно кому, без документов, ребенка выдала?!
– Документы у нас есть, – невозмутимо продолжал Понизовский. – Лина, покажите документы. Главное, метрику.
Лина достала документы, но директриса облила их презрением.
– Ну и что? Где тут сказано, что вы ему мать? Я по такой филькиной грамоте ребенка выдать не могу. Да меня саму привлекут!
– Привлекут, – эхом отозвался Понизовский. – У вас тут на окнах решетки и рамы глухие краской заподлицо замазаны. К вам пожарная инспекция когда в последний раз приходила? – Он весело подмигнул Лине и онемевшей от восторга дежурной воспитательнице. – Держу пари, тут СЭС тараканов найдет. Хотите, я вам это устрою?