Возраст Суламифи
Шрифт:
– Это шантаж… – запыхтела директриса.
– Ого! Слова-то какие знаем! – восхитился Понизовский. – А слово «киднепинг» вам знакомо? Похищение ребенка? Скажите лучше, сколько вам заплатили эти американцы.
– Да как вы смеете…
– Смею, дорогая, смею. У вас зарплата какая? Ладно, можете не говорить, я и сам знаю, что небольшая. Но вы подъехали сюда на не самой дешевой «Тойоте», шубка на вас – тоже не кролик под котик… Да я могу у них самих спросить, если до суда дойдет.
Директриса тяжело дышала, ее немалая грудь бурно вздымалась под расстегнутой шубой.
– Они дали только
– И вы уже успели эти деньги потратить, – утвердительно кивнул Понизовский. – А сколько дали-то?
– Десять тысяч долларов.
– Многовато. Я им эти деньги верну, но лучше сразу сбросьте половину, а то неудобно выйдет, если они скажут, что давали только пять.
– Они дали десять. Вы не представляете, какие у нас расходы…
– Представляю. Один бензин, – насмешливо подсказал Понизовский. – Взятка судье… Или на это отдельные деньги полагаются?
– Не ваше дело, – буркнула директриса.
– Как раз мое, я же адвокат. Кстати, в каком состоянии дело? Вряд ли оно уже в суде…
– Идет проверка документов, – нехотя сообщила Зинаида Степановна. – Все надо проверить, заверить, чтоб все было чисто.
– Да, мне знаком этот вид спорта. – Понизовский опять повернулся к Лине и дежурной воспитательнице. – Клиента доводят до кондиции, дожимают, чтоб щедрее был. Тянут с проверкой, волокита в суде, потом в органах опеки какая-нибудь крыса сидит и не подписывает. У американцев уже виза истекает, им домой хочется, а дело ни туда ни сюда. Пока не сообразят, что надо еще подмазать. Словом, клиентов я беру на себя. Вот моя визитная карточка, если что – звоните. А мне дайте их координаты, я с ними свяжусь. И ребенка, пожалуйста, отдайте по-хорошему.
– Только по суду.
– То есть вы хотите по-плохому. Ладно, сколько?
У директрисы забегали глаза.
– Так дела не делаются…
– А кого стесняться, тут все свои. Но советую отдать бесплатно, а то огребете целую кучу неприятностей. Хватит с вас того, что вы уже взяли у американцев. А может, вы мамаше обещали долю? Но вы не беспокойтесь, ведь дельце не выгорело. Стало быть, вы ей ничего не должны.
– Идемте в канцелярию, – с уже безнадежной злобой проговорила директриса. – Надо же бумаги оформить.
– Дайте мне взглянуть на брата, – попросила Лина, – хоть на руки его взять! Он же напуган до смерти! Не бойтесь, я не сбегу.
– Мы пока оформим бумаги, а Лина принесет мальчика, – примирительно предложил Понизовский. – Не беспокойтесь, у меня доверенность.
– Ее подпись тоже нужна, – пролаяла директриса. – Она же – ответственное лицо!
– Я распишусь, где надо, – заверила ее Лина, – но я хочу видеть брата.
– Проведи, – бросила директриса дежурной воспитательнице.
Та повела Лину наверх, и Лина издалека услышала рев многих надрывающихся глоток. Она уже почти бежала, дежурная воспитательница еле поспевала за ней.
В палате для грудничков царил ад. Замученная нянечка бегала от одной кроватки к другой, механически всовывая соски то в один, то в другой орущий рот. Если это и помогало, то ненадолго.
– Ты куда пропала, Семенна, я тут совсем с ног сбилась! – попрекнула она воспитательницу. – А это кто еще?
– За Полонским пришли, – представила
– Его ж американцам отдают, – начала было нянечка.
– Молчи, не твоего ума дело.
Лина уже ничего не слушала, схватила белый кулечек и заглянула внутрь. Он ее узнал. Сразу перестал плакать. Вроде бы даже улыбнулся.
– Митенька, – сказала Лина. – Ты мой родной. Ты мой золотой. Испугался, да? Куда Лина подевалась? Вот она – Лина! Сейчас домой поедем.
– Пеленки казенные, – предупредила воспитательница.
– А где то, в чем его привезли? – обернулась к ней Лина.
– Ну, у нас, знаете… В чем привозят, сразу идет на прожарку и…
– Ясно. – Лина уже вышла из орущей палаты в коридор и дверь прикрыла, все-таки стало потише. – Но я не могу везти его домой голышом, зима на дворе. Я вам верну эти пеленки. Хотите, расписку напишу? А еще лучше – куплю.
Увидев, как загорелись глаза воспитательницы, она поняла, что последнее предложение – самое удачное. Неловко удерживая одной рукой малыша, Лина попыталась другой расстегнуть сумку.
– Давайте я пока подержу, – предложила воспитательница.
– Нет уж, спасибо, теперь я его из рук не выпущу.
Лина одной рукой вытащила бумажник, раскрыла…
– В евро возьмете? У меня рублей нет, я только что из-за границы. – Лина взяла с собой несколько тысяч рублей на всякий случай, но она кое-что истратила на такси из аэропорта, остальное отдала Галюсе на кафе. Все так же действуя одной рукой, она извлекла из бумажника две купюры – пятьдесят и сто евро. – Вот, это примерно шесть тысяч рублей. Думаю, на пеленки хватит.
И она стала спускаться по лестнице. Ею уже владели совсем другие мысли. Она успела заметить, что дома не осталось ни кроватки, ни коляски, ни детского белья, ни единой игрушки. У нее столько всего было! Устройство для подогрева бутылочек, целая коллекция сосок, одежки на вырост, одеяльца, «правильный» полужесткий матрасик… Ладно, все это ерунда, все можно заново купить.
«Квартплату не отдам», – мстительно думала Лина. Но… Допустим, эту ночь Митя поспит с ней, а кормить? Кормить-то надо уже сегодня! Придется попросить Понизовского отвезти их в магазин и подождать, пока они хоть что-нибудь по минимуму купят. Хоть питание и в чем его разогреть. Памперсы. Распашонку. Одеяло. Что еще? У нее мысли путались. Да, хоть какие-нибудь игрушки. Надо его отвлечь, он напуган. Наверно, придется показать врачу. Может быть, даже детскому психологу. Ладно, это не так срочно. Главное, цел.
В канцелярии Лина не глядя, ни на секунду не выпуская из рук драгоценный сверток, подмахнула подсунутую ей бумагу и демонстративно повернулась к Понизовскому:
– Мы можем идти?
– А пеленки? – спохватилась директриса. – Пеленки казенные?
– Я уже расплатилась с вашей коллегой, с нее вычтите. Кстати, моя дорогая мамуля, наверно, отдала вам все Митины вещи? Я дома ни кровати, ни коляски – ничего не нашла. Так что мы в расчете.
И она вышла, не дожидаясь ответа.
Галюся, конечно, не пошла ни в какое кафе, мерзла на улице у входа. Увидев мальчика на руках у Лины, обхватила их обоих и разревелась. Митя тут же подхватил.