Возраст Суламифи
Шрифт:
– Смутно, – улыбнулась Лина уголком рта.
– Мы из тонны сырой нефти получаем в три раза меньше бензина, чем на Западе. Хочу внедрить технологию. Но для этого нужно на государственный уровень выходить. Они бы мне помогли. Ну… я надеюсь.
Лина нахмурилась.
– Лучше брось это дело.
– Почему?
– Выходить на государственный уровень – это опасно. Тебя же потом и перемелют в пыль. Твои честные бизнесмены – нефтяники?
– Нет, – признал Климов. – Один – металлист, другой – айтишник. Даня у него работает. Из нефтяников
– Вот и не спеши, – посоветовала Лина. – Даже я слышала, что мы получаем меньше бензина, чем на Западе. Или читала где-то, не помню. По-моему, об этом по телику говорили уже сто лет назад. Но раз такое положение всех устраивает…
– Да никого оно не устраивает! Просто наш российский пофигизм. Рассуждают так: нам и этого хватит. Или, знаешь, как на Украине говорят? «Нэ трэба», – изобразил Климов украинский акцент. – Мне бы на одного нефтяника крупного выйти и пробить это дело, а он потом умоет всех своих конкурентов.
– По-моему, у нас давно уже нет конкуренции в этой области, – осторожно заметила Лина. – Самый крупный нефтяник сидит в тюрьме. Не знаю, тебе, конечно, виднее, но будь осторожен.
Климов вспомнил историю с асфальтом.
– Может, ты и права. Но я поговорю… со своей новой крышей. У них есть выход на самый верх.
– Ладно, – кивнула Лина. – Просто будь осторожен.
– Давай ложиться спать, – предложил Климов. – А то завтра вставать рано.
– Тебе в детской постелено.
– Нет, я хочу с тобой.
– Не гони картину. Мне страшно, – призналась Лина.
– Думаешь, мне не страшно? Еще как страшно! Скажи… – Климов замялся. – Знаю, об этом спрашивать не полагается, но… тебе было хорошо с Владом?
Лина не рассердилась, но ответила не сразу.
– Я не знаю. Честное слово, не знаю. Не с чем сравнивать. Я целую гору романов перевела, и там всегда все безупречно. Герои – красавцы, героини – красавицы, и все у них прекрасно получается. Нет запаха изо рта, никто не портит воздух газами, все – сексуальные гиганты. На самом деле так не бывает. Могу тебе сказать одно: Влад не был сексуальным гигантом. Но давал мне понять, что это я во всем виновата. А я была влюблена, как дура, и верила.
– Давай все же попробуем, – попросил Климов. – Даже если с первого раза не получится, никакой катастрофы не будет. Кстати, зубы я почистил. И газы меня не мучают.
Лина прыснула со смеху. Он обнял ее.
– Погоди, дай хоть кровать разложить. И чего мы бедную Галюсю сослали на кухню, если ты спишь здесь?
– Могу сказать ей, что детская свободна.
– Да ладно, одну ночь – куда ни шло. – Лина разложила диван, расстелила постель… – Погаси свет. Я стесняюсь.
– Зря. У тебя все на месте.
– У меня шрам на плече. Прямо как у миледи из «Трех мушкетеров».
– Дай посмотреть, – попросил Климов.
Лина стянула футболку и осталась в белом трикотажном лифчике, который по-прежнему, даже после Витиного рождения, был ей не очень нужен. У Климова перехватило дух, столько было в этом
– На левой лопатке – видишь?
Климов взял ее за плечи и прижался к этому месту губами.
– Вижу. Откуда он у тебя?
– Долгая история, как-нибудь потом расскажу. Но тогда-то я и узнала про возраст Суламифи. Мне было тринадцать лет, как ей. Погаси свет.
Климов погасил, быстро разделся в темноте и лег рядом с ней.
В отличие от Влада он был нежен и терпелив. И стоек. Осыпал ее ласками и поцелуями, перешел к активным действиям, только когда Лина сама этого захотела. Ей стало немного грустно, даже слезы выступили на глазах. Ей казалось, что будет как с Владом, что вот сейчас все и кончится, когда она только-только… Она ошиблась. Ничего не кончилось. Это была отчаянная, бешеная скачка, они как будто спасались от погони, она судорожно цеплялась за него и шептала, сама не зная, что говорит:
– Давай, давай, давай скорее…
И все получилось чудесно. Она достигла вершины и испустила тонкий торжествующий крик, а потом замерла, испугавшись, что ее услышат. Но в квартире было тихо, дети не проснулись. А потом она услышала его ответный крик – низкий, протяжный стон. Они еще долго лежали, вцепившись друг в друга, утонувшие любовники, вынесенные на берег волной. Они сами не заметили, как уснули.
Климов проснулся в пять, как обычно. У Лины был будильник с проекцией на потолок, он увидел время и решил дать ей поспать еще часок. Он не знал, когда просыпаются дети. Его Настя – обычно не раньше семи. К этому часу он уже успевал позаниматься гимнастикой и позавтракать, но в этот день послал гимнастику ко всем чертям. Они отлично поупражнялись ночью, и лучше этой гимнастики, подумал Климов, ничего на свете не бывает.
Лина… Возраст Суламифи… Какое счастье, что они встретились, что ее возраст пришелся как раз на него… Он даже Влада готов был простить за такой подарок. Но расслабляться не следовало: Влад-то ему ни за что не простит. Климов обдумал, что ему первым долгом предстоит сделать, потом тихонько позвал:
– Воробушек… Просыпайся.
Лина зашевелилась и приподнялась на локте.
– Значит, это был не сон…
– Нет, не сон. Ты жалеешь?
– Ни капельки. Давай я приготовлю тебе завтрак.
– Погоди, еще шести нет. Можем полежать еще чуточку. Слушай, нам надо подыскать жилище попросторней. Здесь тесновато.
– У нас есть еще одна квартира, – напомнила Лина. – Трехкомнатная.
– Все равно мало. Я хочу, чтоб у нас были еще дети. Общие.
– Эти тоже общие. Я уже люблю твою Настю. А Вите она, кажется, разбила сердце.
– Ничего, до свадьбы заживет. – Климов улыбнулся, прижимаясь лицом к нежной ложбинке между ее шеей и плечом. – Ты не сказала насчет общих детей. Ты не против?