Возрождение любви

Хатчинсон Бобби

– Не могу, – прошептала она. – Слишком больно. Я так устала!

– Клара, я обещаю вам, что, если вы постараетесь сделать то, что я вам скажу, вам не будет так больно. И ваш ребенок нормально родится. Вы хотите здорового ребенка? Клара, вы ведь знаете, как Тео хочет этого ребенка? Сделайте ему подарок.

Конечно, это в какой-то мере походило на шантаж, но ничего другого Пейдж не могла придумать, чтобы растормошить свою пациентку.

Губы Клары дрожали.

– Хорошо, я попробую, – прошептала она.

Пейдж

много раз приходилось прибегать к гипнозу во время родов, но всегда этому предшествовали часы подготовки матери, по крайней мере пять сеансов, которые облегчали гипнотическое состояние во время фактических родов. Она понятия не имела, способна ли Клара собраться настолько, чтобы Пейдж смогла развернуть плод, но Пейдж мрачно пришла к выводу, что в настоящий момент у нее нет других возможностей.

Начались новые схватки, и Пейдж и повитуха массировали живот Клары и ее бедра, пытаясь облегчить боль. Миссис Доналд следовала указаниям Пейдж и быстро освоила новую технику массажа, которой Пейдж научилась у талантливой акушерки, с которой работала в двадцатом столетии.

В тот момент, когда боль утихла, Пейдж начала говорить тихим проникновенным голосом, жестом показав миссис Доналд, чтобы та продолжала массировать.

– Я хочу, чтобы вы закрыли глаза, Клара. Дышите глубже и направьте свою уверенность в свои зрачки. Заставьте их отдохнуть. Расслабьте каждый ваш мускул, чтобы ваши зрачки совершенно успокоились.

Она знала, как мало времени у нее остается до следующих схваток. Пейдж, естественно, хотелось ускорить процесс, но она заставила себя говорить медленно, убедительно, объясняя Кларе, на какую группу мускулов она должна обратить внимание в этом продолжительном медленном путешествии, которое началось у нее в голове и продолжалось по всему телу.

Во время схваток Пейдж убеждала Клару расслабиться насколько это возможно, чтобы противостоять боли, и углубиться так глубоко, куда боль не может добраться.

Поначалу советы Пейдж не имели успеха. Клара корчилась и стонала, но постепенно ее судороги становились слабее, сначала незаметно, но потом все более явственно, и она начала дышать более ритмично.

Пейдж утратила всякое представление о времени, сконцентрировав все свое внимание на Кларе, повторяя ей все время свои уговоры.

Вошел Теодор, подбросил дров в печку и снова вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Где-то в прерии выли койоты. Начали щебетать птицы, и сквозь узкие окна хижины стал пробиваться рассвет, но в комнате время словно остановилось.

Каким-то чудом, но Клара оказалась превосходным объектом для гипноза. Когда Пейдж сочла, что Клара расслабилась насколько это возможно, она объяснила Кларе, что намерена повернуть ребенка, вновь и вновь напоминая ей, что она будет испытывать только давление, но не боль.

Для Пейдж было ужасно вводить свою руку во влагалище Клары без хирургических перчаток,

но она изгнала из головы caмy мысль об опасности заражения. Сейчас главное и единственное заключалось в том, чтобы развернуть ребенка так, чтобы он мог родиться.

Клара оставалась спокойной достаточно долго, чтобы Пейдж могла проделать все необходимое. С помощью миссис Доналд она повернула ребенка так, что головка его оказалась в родильном канале. В последний момент Клара потеряла контроль над собой, закричала и вся изогнулась в агонии, но все уже было позади.

Уже в ходе следующей родовой схватки Клара ощутила потребность вытолкнуть плод, и не прошло и получаса, как на свет появилась маленькая, испачканная кровью девочка.

Она была на удивление маленькой, с синеватой кожей. Она не дышала. Пейдж схватила чистый кусок простыни, быстро вытерла рот ребенка и подняла девочку, похлопывая ее по ягодицам.

Давай, девочка… пожалуйста… дыши.

Никакого эффекта.

Знакомый ужас охватил Пейдж. Хватаясь за последний шанс, она прильнула ртом к маленькому личику и стала потихоньку вдувать воздух в легкие девочки – один выдох, второй, после третьего девочка чмокнула, и ее легкие спазматически сократились. Она вздохнула раз, другой, потом заплакала, сначала слабенько, но с каждым вздохом она кричала все сильнее.

– Слава Богу! – прошептала миссис Доналд. Пейдж посмотрела на повитуху и увидела на ее лице отражение своего собственного страха, от которого побелели губы.

К их радости, девочка продолжала плакать, изгибаясь, издавая короткие сердитые вопли здорового новорожденного ребенка, и вскоре ее малюсенькие пальчики стали розовыми. Пейдж мысленно отмечала это появление краски, дыхание, напряжение мускулов.

– Вы знаете, я думаю, она будет прелестным ребенком, – пробормотала Пейдж.

Используя ножницы, имевшиеся у миссис Доналд, она обрезала пуповину и перевязала ее.

– Этот плач звучит как музыка! Вы только посмотрите на эту прелесть! – восклицала миссис Доналд.

Они с Пейдж улыбнулись друг другу, укладывая ребенка Клары на живот.

– Мои очки, – попросила Клара, баюкая свою доченьку. – Я хочу разглядеть ее.

– Она прелесть! Будет похожа на свою мамочку, – заверила Клару Пейдж, найдя очки и водрузив их на вздернутый носик матери.

Клара в полном изумлении разглядывала свою дочку.

– Вы должны благодарить леди доктора за этот маленький комочек, – сообщила Кларе миссис Доналд со свойственной ей прямотой. – То, что она сделала, можно считать просто чудом. Никогда ничего подобного не видела.

Послед вышел вполне нормально, и Пейдж, убедившись, что Клара вне опасности, поспешила к двери. Миссис Доналд, умная и проворная, уже убрала все окровавленные простыни, обмыла и запеленала девочку, завернула ее в мягкое одеяло и положила на руки Кларе.