Возрождение любви
Шрифт:
– Я уверен, что доктор Рандольф будет хорошим жильцом. У нее нет никакой своей мебели, так что она будет рада снять дом с обстановкой.
– Я спрошу его, док, немедленно. Надо возвращаться в магазин и покончить с бухгалтерией за день. Сколько я вам должен? – Джиллеспи с трудом поднялся, осторожно опираясь на свой костыль, и полез в карман за бумажником. – Это счастье, что у меня сидячая работа. Хорошенькое было бы дельце, если бы я потерял работу из-за бочонка с патокой.
– Вы ничего не должны, мистер Джиллеспи. Задача Конной полиции обслуживать
– Спасибо, док, очень вам обязан.
«А я тебе, – подумал Майлс, когда тот удалился со своим костылем. – Это может решить проблему с жильем для Пейдж».
Быть может, он сегодня сможет заснуть, понадеялся Майлс, понимая, что сделал для нее все, что мог.
Какого черта, почему он чувствует ответственность за эту женщину?!
Как это бывало уже не раз, живая память об их поцелуе вспыхнула в его мозгу. С его стороны было слишком поспешно и глупо позволить себе поддаться сексуальному влечению к Пейдж Рандольф.
Он уверял себя, что это просто нормальное сексуальное влечение здорового мужчины к красивой женщине.
Ничего больше не было. Откуда могло быть что-нибудь еще? Если не считать их общих интересов в области медицины, у них нет ничего общего.
Ладно, он сделал все, чтобы загладить вину за этот поцелуй, и теперь может вернуться к нормальной жизни. Он напишет ей записку, в которой сообщит о доме, упомянет, что миссис Джиллеспи может стать ее пациенткой, а потом выбросит ее из головы.
Он сидел за письменным столом с пером в руке, написал одну записку, порвал ее, потом другую и тоже порвал.
Конверт был запечатан воском, бумага плотная. В верхнем левом углу герб Северо-Западной Конной полиции и под ним печатка с именем доктора Майлса Болдуина.
Шикарно. Пейдж рассматривала письмо, загипнотизированная четкими буквами, которыми выведена ее фамилия черными чернилами, ничем не напоминающими шариковую ручку.
– Мне ждать ответа, мисс?
Мальчик, принесший письмо, стоял у задней двери дома миссис Либерман, переминаясь с ноги на ногу.
– Подожди минутку, я прочту.
Она разорвала конверт. «Мисс Рандольф», – начиналась записка. Она разозлилась. Боже милостивый, этот человек невозможен! Какого дьявола, как он может обращаться к ней как к мисс Рандольф, после того как целовал ее до потери сознания?
Она сердито фыркнула и стала читать: «Я случайно узнал, что управляющий магазином Компании Гудзонова залива мистер Уокер владеет маленьким домом, который он с удовольствием сдаст Вам. Кроме того, жена его счетовода, миссис Джиллеспи, будет, вероятно, советоваться с Вами по поводу женских болезней. Думаю, что Вам это подойдет. Имею честь, уважающий Вас Майлс Болдуин, главный врач».
Она перечитала скупые формальные слова, и лицо ее расплылось в улыбке.
Он, конечно, самый чопорный мужчина, какого она когда-либо встречала, несмотря на его поразительное умение целоваться, и из этой карикатуры на дружеское письмо очевидно, что он заботится
Сердце ее потеплело, она испытывала благодарность, и облегчение, и нежность к этому сложному мужчине, написавшему эту записку… и отчаянное желание видеть того страстного мужчину, который целовал ее.
О Майлс, спасибо тебе!
– Ответа не будет, – сказала она мальчику, и он побежал восвояси.
Пейдж взлетела по лестнице, завязала волосы и схватила свою сумочку. Через минуту она уже торопливо шла по улице, направляясь к магазину Компании Гудзонова залива.
ГЛАВА 9
Днем Чарли Уокер, управляющий магазином, повел Пейдж смотреть дом его матери. Дом стоял на высоком плато между двумя реками, которые сливались в Баттлфорде. Он располагался за городом, но достаточно близко, так что у Пейдж не будет проблем с хождением в город за покупками.
Дом был одноэтажный и длинный. Перед домом был портик, дальше холл, по одну сторону которого была маленькая гостиная, по другую – большая гостиная. В глубине находились кухня и две небольшие спальни.
Пейдж оглядела портик и большую гостиную с точки зрения, можно ли здесь устроить приемную и кабинет для осмотра больных. Больше трех человек здесь не поместятся, но какого черта! Будет большим везением, если к ней придут одновременно три пациентки, подумала она с горьким юмором.
– Во всех окнах вставлены стекла, как видите, это хороший дом, я сам его строил, – с гордостью заявил мистер Уокер.
Пейдж уже знала, что стекло в Баттлфорд привозить сложно, и поэтому в большинстве домов в оконных проемах висит материя, которая пропускает немного света, но не уберегает от холода. Окна, которыми так гордился Уокер, были не больше квадратного фута. Пейдж подумала о своей квартире, где вся стена представляет собой одно гигантское окно, и чуть не заплакала.
– Вам ничего не надо привозить, вся мебель имеется, – похвастался Уокер.
В доме было безумно тесно, он был так забит всевозможными безделушками, мебелью и просто всяким хламом, что трудно было перебираться из комнаты в комнату. Все доступные плоскости были покрыты вышивками или вязанием, на спинках всех диванов и стульев висели шерстяные пледы, выдержанные в синих, серых и коричневых тонах.
– Мама всегда была чем-то занята, – объяснил Уокер. – Каким-нибудь рукоделием.
Пейдж кивнула. Отсюда придется вынести горы барахла. Ей придется также научиться зажигать масляные лампы и следить за ними.
О Боже, как тут не вспомнить электрический выключатель! Почему она никогда не задумывалась над тайной электричества, когда оно было так доступно? И туалет – отхожее место, как пробормотал Уокер, – находился позади дома.
Однако были и положительные стороны: дом был чистенький, если не считать слоя пыли, стены внутри выкрашены белой краской, а на всех окнах висели тюлевые занавески.