Возрождение любви
Шрифт:
– Мне не казалось, что Хромая Сова сама совершает этот обряд. – Стыдясь своей недавней слабости, Пейдж постаралась улыбнуться, но без особого успеха. – Но вы, доктор, в любом случае должны быть готовы принять вашего ребенка.
Глаза у него стали затравленными.
– Если это случится, мы сделаем все, что в наших силах.
Она тронула пальцем медальон Мадлен, висевший у нее на груди.
– Божья воля, – прошептала она. – Мадлен сказала бы, что на все воля Божья. Ты в это веришь, Майлс?
ГЛАВА 22
Хромая
Майлс сидел рядом с ней на траве, пот струился у него по спине и собирался под мышками, а он пытался побороть ощущение безнадежности, охватывающее его. Он должен найти способ пробиться сквозь стену ее молчания. Они сидели так уже более часа, и до сих пор Хромая Сова не отреагировала ни на одно его слово.
Как это ни было для него трудно, он вывернул всю свою душу перед этой старухой, рассказал ей о войне на Юге, о том, как он вернулся домой и обнаружил, что весь прошлый уклад жизни рухнул навсегда, все, кого он любил, умерли или, подобно его матери, оказались душевно разбитыми. Он поведал ей о Бет и о ребенке, и хотя эти слова больно резали его, описал, как они умерли, несмотря на все его старания спасти их.
Он рассказал ей о любви, которую обрел с Пейдж, о его мечте иметь ребенка, которого зачала Пейдж, о проблемах, связанных с рождением этого ребенка.
С таким же успехом он мог бы исповедоваться скале. Хромая Сова сидела молча, не двигаясь, во все время его монолога.
Даже не моргнув глазом старуха давала понять, что он назойлив, и он знал это – он пришел к ней, хотя она не хотела иметь с ним ничего общего.
Он должен был прийти к ней, имея что-то для торговли, сказал он себе, что-то, что он может предложить Хромой Сове в обмен на ее помощь. Индейцы очень любят торговаться. Надо найти что-то, представляющее для нее ценность, что он может предложить ей на обмен.
Ответ пришел сам собой. Это было опасно, но, похоже, ничто другое не даст результата.
– Хромая Сова, твои внуки сидят в тюрьме в Баттлфорде по обвинению в убийстве.
Наконец-то старуха повернула голову и посмотрела на него. Она долго смотрела на него, прежде чем заговорила, тихо, взвешенно, брызгая слюной из беззубого рта:
– Моих внуков наказывают, а английские солдаты, убившие мужа Тананкоа, на свободе. Душа моей внучки болит, потому что люди одного с ее мужем народа отрицают правду и обвиняют индейцев в том, что сделали белые люди.
Майлс кивнул, признавая, что она говорит правду.
– Наша раса исчезает. Многих племен уже нет. – В голосе старухи было страдание. – Белые люди принесли нам болезни, которых мы раньше не знали, они убили наших бизонов не для еды, а ради потехи, они сделали нас пленниками на нашей собственной земле. Мой народ болеет, голодает, живет в холоде. У нас отняли наши охотничьи места. Никто нас не слушает, когда мы что-то говорим. Твои люди из Конной не стали слушать Тананкоа, так же как никто не выслушал моих
– Все, что ты говоришь, это правда, и мне стыдно за мой народ, – признал он. – Что касается Тананкоа, я верю тому, что она говорит. Деннис Куинлан был моим другом, Хромая Сова, и, если бы я мог найти и наказать людей, которые убили его, я бы это сделал. – Голос его звучал сурово. – Но эти трусливые люди теперь далеко, они ушли вместе с армией, которая привела их сюда. – Он помолчал и потом решительно продолжил: – Я не могу отомстить за убийство Денниса, но я могу помочь твоим внукам.
– Их приговорили к виселице.
Майлс очень осторожно выбирал слова:
– Может быть, у них есть шанс спастись, прежде чем это случится.
Она вопросительно глянула на него, и он встретил прямо взгляд старческих глаз.
– Я ничего не могу обещать, Хромая Сова. Я могу только попытаться. Мне очень нужна будет твоя помощь.
Она кивнула и снова стала смотреть на долину. Через некоторое время она сказала:
– Так и со мной. Я ничего не могу обещать, но, если ты сможешь освободить моих внуков, я в ответ постараюсь открыть ворота и послать твою женщину путешествовать между мирами.
Он глубоко вздохнул и сделал еще одну попытку.
– Ты можешь послать меня вместе с ней?
Она фыркнула и помотала головой, а все его надежды разлетелись в прах.
– Нет. Отправиться может только один человек, и к тому же ты мужчина. Это женский обряд, и только женщина может путешествовать между мирами.
– А вернуть ее обратно сюда, ко мне, ты сможешь?
Она пожала плечами.
– Я могу попробовать. Кто знает, может быть, Великий Дух позволит.
Это было меньше того, на что он надеялся, но большего он получить не мог. Оставался только один вопрос.
– Когда, Хромая Сова?
Времени оставалось немного. Уже наступил август, ребенок должен родиться через шесть недель. Если не случатся преждевременные роды.
Она опять пожала плечами.
– Когда придет время. – Она метнула на него испытующий взгляд. – Когда мои внуки будут на свободе. Хотя это должно случиться до морозов. Я дам тебе знать.
– А когда… когда ты сможешь вернуть ее сюда?
Она снова пожала плечами.
– Весной, может быть. Когда солнце снова прогреет землю и трава зазеленеет.
Нужно будет прожить целую зиму, прежде чем он хотя бы узнает, увидит ли он когда-нибудь ее или своего ребенка. Целая вечность ожидания!
Майлс поблагодарил ее и пошел вниз по холму в деревню. У него оставалось еще одно дело, и он надеялся, ради Пейдж, что оно будет удачным.
Он разыскивал Тананкоа и в конце концов нашел ее у ручья – она стояла на коленях и стирала белье. В колыбельке лежал толстощекий черноволосый мальчик с поразительно синими глазами, уставившимися на соседнюю иву.