Возрождение полевых цветов
Шрифт:
– Меня убивает, что я так далеко от нее, но ей не стоит видеть бабушку такой. – Я показываю на все медицинское оборудование и на спящую, хрупкую фигуру мамы. – Она слишком маленькая. Она с Калебом, в его надежных руках, и мы при любой возможности общаемся по FaceTime [1] .
Джорджия качает головой, достает коробку с картошкой фри и запихивает в рот целую горсть.
– Я была в шоке, когда ты сказала, что вы разводитесь. Я всегда считала, что у вас все хорошо. Этот парень пошел тебе навстречу и женился,
1
FaceTime – приложение для видеозвонков.
Я опускаю голову. Для наших родных не секрет, что моя дочь не от Калеба. Мы не хотели лгать ни им, ни ей, но никто, кроме Калеба и Лорен, не знает, кто настоящий отец Сэды.
Я до сих пор помню, сколько ненависти выплеснула на Калеба его мать, когда мы ей об этом сообщили. Она не понимала, как он принял меня обратно, женился на мне и согласился воспитывать чужого ребенка.
После этого она перестала с ним разговаривать. Даже на свадьбу не явилась.
Я себя за это так и не простила. Мне она никогда особо не нравилась, но она мама Калеба. Мне не хватило духу спросить его, связывалась ли она с ним после нашего развода.
– Калеб – хороший человек, – говорю я сестре, роясь в пакетах с едой. – Но он не тот, кто мне нужен.
Она качает головой и прищелкивает языком.
– Прости, но ты дура.
– Я знаю, – смеюсь я и достаю завернутый бургер.
Поверьте, я прекрасно осознаю все свои ошибки и грехи, и отношения с Калебом очень болезненны для меня. Хуже всего то, что он по-прежнему мой лучший друг. Зато в какой-то степени это облегчает ситуацию с Сэдой. Она – его дочь. Родителей определяет не только ДНК, но и отношение, а Калеб – лучший папа для нашей девочки. Он никогда, ни разу не обращался с Сэдой как с чужой.
– Как думаешь, ты останешься здесь или переедешь обратно в Бостон после того, как мама?… – шепотом спрашивает Джорджия.
– В Бостон я не вернусь, – выпаливаю я. Мне никогда не нравились большие города, и за последние несколько лет я ими досыта наелась. – Но пока не знаю, останусь ли здесь.
– Это хороший дом, – задумчиво произносит Джорджия, озираясь по сторонам. – На случай, если решишь остаться.
– Вряд ли я смогу здесь жить.
Дело не только в Тайере, хотя и в нем тоже. Это дом нашей мамы, и я сомневаюсь, что когда-нибудь почувствую, что он мой.
– Да. – Джорджия печально опускает голову и переводит взгляд туда, где в соседней комнате дремлет мама. – Понимаю. Я тоже не уверена, что смогла бы. Кристи, – добавляет она, – одна из моих подруг-медсестер, сказала, что в эти выходные может остаться с мамой на день и ночь. Я подумала, ты захочешь использовать это время, чтобы увидеть Сэду, но решила сначала обсудить это с тобой.
– Было бы здорово, – честно признаюсь я и чувствую облегчение.
Я знаю, что Сэда в надежных руках Калеба, но я ненавижу быть вдали от моей маленькой девочки. Я не хочу, чтобы она видела, как умирает моя мама. Смерть неизбежна, но ни один ребенок не должен видеть, как кто-то
– Отлично, я дам ей знать. Она прекрасный человек и замечательная медсестра, так что не волнуйся. Маме будет обеспечен наилучший уход.
В этом вся Джорджия: она бывает слегка диковатой, но всегда о нас заботится.
– Я люблю тебя, – говорю я.
– Ох, я тоже тебя люблю. И я рада, что ты вернулась, даже если и ненадолго.
– Спасибо. Я тоже рада, что я вернулась.
Удивительно, но это даже не ложь.
Глава четвертая
Салем
Подъехав к местному продуктовому магазину, я остаюсь в машине и не решаюсь выйти на улицу. В холодильнике дома мышь повесилась, и я хочу купить какой-нибудь еды, но боюсь заходить в супермаркет, потому что непременно столкнусь там с кем-нибудь из знакомых, а маленькие городишки обожают драмы. Мое возвращение в город после развода – новость номер один для всех.
Чтобы не ломать голову в супермаркете, я перед выходом из дома составила список необходимых продуктов.
Решив все-таки пробежаться по магазину, я хватаю сумочку, выпрыгиваю из своего кроссовера и несусь внутрь, низко пригнув голову. Хватаю тележку и направляюсь в продуктовый отдел. Я перемещаюсь с космической скоростью и уверена, что со стороны это выглядит забавно. Но чем быстрее я все куплю, тем быстрее я отсюда уйду и тем меньше шансов, что меня кто-то остановит.
Я дохожу до отдела замороженных продуктов и смотрю на мороженое, когда кто-то произносит мое имя.
– Тельма, – искренне улыбаюсь я, хотя она и любопытная зануда. – Как поживаешь? И ты, Синтия. Рада вас видеть.
– Ты вернулась к маме? – Я киваю. – Жуть какая. Она такая молодая… то есть молодая для людей моего возраста, и…
– Мне пора к ней, так что… – Я быстро лезу в холодильник и хватаю первую попавшуюся баночку мороженого. – Я пойду.
– Ты уже видела своего мужчину?
– Кого? – Мое сердце колотится. Я точно знаю, о ком она говорит.
– Не притворяйся, девочка. – Она щелкает пальцем, ее глаза сверкают. – Ты точно знаешь, о ком я.
– Нет, не знаю.
– Ха. Интересно.
Я пожимаю плечами.
– У него своя жизнь. – Прошло шесть лет, и я нисколько не сомневаюсь, что его жизнь идет своим чередом.
Она хохочет, как будто услышала смешную шутку.
– Ну ты и насмешила, девочка моя. Этот мужчина… – Она качает головой. – Нет у него никакой своей жизни. И вряд ли она есть у тебя. – Она оглядывает меня с головы до ног. – Иначе ты бы вернулась раньше.
С этими словами она с Синтией разворачиваются и уходят.
Я смотрю вниз на мороженое, которое выбрала. «Орео» с арахисовой пастой. Фу, гадость. Я кладу его обратно и беру мороженое с кусочками песочного печенья. Вот так-то лучше.