Возрождение
Шрифт:
— Лавена? Хорошее имя [38] . Так вот, Лавена, не слишком-то благосклонна нынче к тебе была Мать-прародительница. Закон этот и впрямь древний, король Иден Пятый, именуемый также Заступником, правил, почитай, лет так сотен пять тому назад. Говорят, хороший то был король, людей зря не обижал, с эльфами не ссорился, на горных орков ходил без особой охоты, но и не без успеха. Только вот очень не любил нищих да бездомных, мол, ежели руки не отсохли, да голова на плечах есть, должен человек и на еду, и на одежду себе заработать трудом. И повелел, что если кто из его добрых подданных встретит убогого, что не сможет показать хоть бы и медной монеты, не сумеет указать своего
38
Лавена — радость (кельтск.).
39
Тэн — высокий дворянский титул, глава клана.
40
Кэрл — свободный земледелец, платящий королю налог и работающий на своей земле.
— Понятно… — тоскливо протянула Лена.
— Ты это… ты не плачь до времени, Лавена, — Мерна чисто материнским жестом провела ладонью по светлым волосам девушки. — Собой ты недурна, только уж больно худа. Может, и не станет этот всадник мучить тебя непосильной работой. Глядишь, потискает раз-третий, а там кто знает. Окажет милость мать-прародительница, может, и прикипит он к тебе сердцем.
— А кто он вообще такой?
— Да кто ж его знает-то, — пожала плечами Мерна. — Всадник, да не из бедных, сразу видать. Бывает тут время от времени, зачем, для чего — не говорит, да мы и не спрашиваем, не принято. В этот раз приехал дней с десяток тому. В первый же день с кэрлом Тристаном чего-то не поделил, дело кулаками закончилось. Правда, руками махать твой хозяин диво как ловок, Тристан и оглянуться не успел, как под столом оказался.
— Никто за него не вступился?
— Да кто ж вступится, — удивилась женщина. — Тристан, он-то тоже пришлый, кэрлом себя зовёт, да как-то больше на соглядатая какого похож. Всё что-то высматривает, разговоры разные разговаривает, про короля Брендана Шестого, государя нашего, про супругу его, королеву Бригантию. Вроде и правильные слова произносит, а всё как-то не по-хорошему выходит. Никто этого Тристана здесь не привечает, а и уйдёт куда — добром не помянут. Да и к слову сказать, всадник-то Тристана честно одолел, без крови, даром что тот уже почти за нож схватился.
В последний раз оглядев девушку, Мерна внезапно всплеснула руками и, нырнув всё в тот же сундук, извлекла длинный ремешок из мягкой кожи.
— На вот, поясок надень. И иди уже, твой-то хозяин, поди, заждался. Как бы не осерчал… ты, Лавена, будь покорна да ласкова, глядишь, не такой уж горькой станет рабская доля. Да пребудет с тобой милость Дану.
— И да не оставит её милость вас, госпожа, за ласку вашу и доброту, — поклон вышел, может, и не особо изящный, всё-таки практики в этом деле у Лены не было вообще, зато более чем искренний.
«Всё-таки, этот мир не безнадёжен, — подумала она. — Не все здесь звери и хамы, не все. Ведь не за серебряную же монетку эта женщина так старалась. А что до всадника Фаррела — что ж, поглядим. Хороший воин мне сейчас нужен, а что до статуса рабыни… это мы ещё посмотрим».
Лену и в самом деле заперли. Только не в какой-нибудь комнате, как того можно было ожидать, а на сеновале. Видимо, рабыне по статусу место в доме не полагалось —
Проснулась оттого, что чья-то рука дёргала её за ногу.
— Эй, Лавена! Просыпайся, да побыстрее! Твой хозяин вот-вот гневаться начнёт. Где ж видано, чтобы служанка, тем более и рабыня, в постели чуть не до полудня нежилась?
Мерна, убедившись, что девушка проснулась, сунула той в руки краюху тёплого хлеба и большую глинаную кружку с молоком.
— Понимаю, девка, досталось тебе вчера. Но день ушедший не вернёшь, теперь жизнь у тебя новая… не скажу, что хорошая, про то не знаю, но смилостивится над тобою мать Дану — не пропадёшь. Только не ленись, да хозяину угождай.
Лена попыталась собрать глаза в кучу. Сонливость упорно не желала уходить, травяные запахи действовали не хуже сильного транквилизатора, да и перенесённый стресс давал о себе знать. Но добрая Мерна права, не стоит злить всадника. Ведь тут всё по-простому — вытянет плёткой поперёк спины, и никакие защитники прав человека ему и слова не скажут. Поскольку таковые в этих местах не водятся.
— Спасибо, госпожа.
— Ешь, да побыстрее. Хозяин твой чуть не затемно поднялся, всё с мужем моим рядится. Может, и не до тебя ему сейчас, но ты не рискуй.
— Да-да, госпожа… я уже… я сейчас…
Проглотив скудный завтрак, девушка оделась, тщательно стряхнула с плаща сухие травинки и двинулась навстречу неизвестности.
Всадник Фаррел Оррин окинул свою новоявленную рабыню, вышедшую к нему в новом образе, коротким взглядом и, чуть скривив губы, буркнул что-то вроде «сойдёт и так». Затем повернулся к угодливо улыбающемуся трактирщику.
— Припасы собрал?
— Всё, как пожелал господин, — Арт Мак Куилл попытался отвесить поклон, но, с учётом бычьей шеи и объёмного живота, этот жест вежливости вышел не сказать чтобы очень удачно. — Лошадка, скажу прямо, неказиста, но тут уж не осерчайте, иной-то и нету. Почитай, посланцы Его величества всех добрых коней забрали. Платили серебром, слова дурного не скажу, и цену дали верную. Да только теперь во всей округе поди сыщи лошадку. Эту вот, для вас, господин, почитай что от сердца отрываю. Нам ведь без лошади никуда…
Говорить он явно мог долго, переливая из пустого в порожнее, но Оррин резко махнул рукой, прерывая словесный понос.
— Я заплатил тебе достаточно, Мак Куилл, чтобы ты, если постараешься, нашёл себе другую лошадь. И другую телегу, хоть ты по забывчивости о ней и не упомянул.
— Да, господин, конечно, господин.
— Запрягли уже?
— Эй, Кевен! — рявкнул трактирщик, и в дверях таверны тут же нарисовался щуплый парнишка, босой, одетый в одну лишь длинную рубаху. Вихры пацана вполне были способны соперничать яркостью с пламенем, бьющемся в очаге. — Кевен, негодник, лошадь господина всадника запряжена?
— Да давно уж, — без особого пиетета заявил паренёк.
Лена отметила, что в лице мальчишки и, особенно, в цвете его волос проглядывается явное фамильное сходство с супругой почтенного трактирщика. Неудивительно, что парёнек не раболепствует. Он тут не столько прислуга, сколько, теоретически, наследник и будущий хозяин.
— Прикажете оседлать и вашего коня, господин? — этот вопрос Кевен адресовал уже Оррину.
Тот качнул головой.
— Запомни, малец, своим конём истинный воин всегда занимается сам. Ибо только себя потом сможет винить, если в бою ослабнет подпруга или собьётся попона.