Возрождение
Шрифт:
— Не устаете ли вы до смерти после целого дня работы со мной?
— Я не думала об этом — в бинтах большая необходимость.
Она держала карандаш и блокнот наготове, очевидно не собираясь разговаривать со мной. Этот вид вечного прилежания начинает раздражать меня. Она никогда не суетится и работает все время.
Сегодня за завтраком спрошу Буртона, что он думает о ней. Как я сказал раньше, Буртон знает свет.
— Что вы думаете о моей машинистке, Буртон?
Он ставил передо мной блюдо с суррогатом еды — сегодня не мясной день. Мой одноногий повар — настоящий артист, но считает меня дураком потому, что
— А ведь имея брата торговца, я мог бы доставать для мсье цыплят и все, что ему только было бы угодно, — жалуется он каждую неделю.
— Гм! — прокаркал Буртон.
Я повторил вопрос.
— Молодая лэди работает очень аккуратно.
— Да. Совершенно верно, — род машины.
— Она заслуживает своих денег, сэр Николай.
— Конечно, заслуживает, я знаю все это. Но что вы о ней думаете?
— Прошу прощения, сэр Николай… я не понимаю…
Я почувствовал раздражение.
— Конечно, понимаете. Я хочу сказать, что она за существо?
— Молодая лэди не болтает, сэр, она не ведет себя, как другие девушки.
— Значит, вы одобряете ее, Буртон?
— Она здесь только две недели, сэр Николай, за это время нельзя сказать… — и это было все, что я смог выжать из него, но я чувствую, что, когда он вынесет свой приговор, он будет благоприятен.
Незначительная маленькая мисс Шарп.
Что мне делать с моим днем? вот в чем вопрос, моим никчемушным бесполезным, праздным днем? У меня нет больше вдохновения для моей книги, а, кроме того, мисс Шарп должна переписать длинную главу, которую я продиктовал ей вчера. Хотел бы я знать, знает ли она действительно что-нибудь о старинной английской мебели? Она никогда не делает никаких замечаний.
Последние дни ее руки очень красны. Краснеют ли руки от изготовления бинтов?
Мне хочется знать, какого цвета ее глаза. Нельзя ничего сказать, благодаря этим темно-желтым очкам.
Сюзетта пришла как раз, когда я писал это; она редко заходит после завтрака. В открытую дверь она заметила пишущую на машинке мисс Шарп.
— Вот так штука! — бросила она мне. — С каких пор?
— Я пишу книгу, Сюзетта.
— Я должна посмотреть на ее лицо, — и не дожидаясь позволения, бросилась в маленькую гостиную.
Я мог расслышать ее резкий голосок, просивший мисс Шарп быть столь любезной и дать ей конверт — она должна написать адрес. Я наблюдал — мисс Шарп дала ей конверт и продолжала работать.
Сюзетта вернулась и спокойно закрыла за собой дверь.
— Уф! — заявила она мне, — здесь нечего беспокоиться. Англичанка и не аппетитная, это не «ложная худоба», как у нас, она тонка как шпилька. Ничего для тебя, Николай, и, мой Бог! судя по ее рукам, она стирает на всю семью. Я знаю, мои выглядят так же после того, как я проведу на морском берегу свои две недели.
— Ты думаешь это стирка? — Я недоумевал…
— Снимает ли она свои очки когда-нибудь, Николай?
— Нет, может быть у нее слабые светлые глаза. Никогда нельзя сказать.
Сюзетта все же не была вполне спокойна насчет этого. Я был доведен почти до того, чтобы попросить мисс Шарп снять очки, чтобы успокоить ее.
Женщины ревнуют даже одноногих полуслепых мужчин. Мне было бы приятно спросить моего повара, выпадает ли и ему на долю подобное беспокойство, но…
После этого, Сюзетта выказала ко мне привязанность и даже страсть. Я буду выглядеть совсем хорошо — сказала она — когда меня закончат, теперь так хорошо делают стеклянные глаза, а что касается ноги, так, право же, душка, они резвее, чем козлиные.
Конечно, после ее ухода я почувствовал себя утешенным.
Жаркие дни проходят. Мисс Шарп не просит отпуска и по прежнему усидчиво работает, мы делаем очень много, и она пишет все мои письма. Бывают дни, когда я знаю, что буду занят своими друзьями, тогда я говорю ей, что она может не приходить, в июле так было в течение целой недели. Ее манеры не изменились, но, когда Буртон попытался заплатить ей, она отказалась взять чек.
— Я не заработала этого, — сказала она.
Я рассердился на Буртона за то, что он не настоял.
— Это справедливо, сэр Николай.
— Нет, Буртон, это не так. Если она не работает здесь, она остается без денег, так как и не работает где-либо в другом месте. Пожалуйста, прибавьте эту несчастную сумму к плате за текущую неделю.
Буртон упрямо кивнул так, что я сам поговорил с мисс Шарп.
— Это мое дело — работаю я или нет в течение недели, таким образом, вы должны получить плату во всяком случае, ведь это логично…
Странная краска покрыла ее прозрачную кожу, ее губы плотно сжались, я знал, что убедил ее, и все же, по какой-то причине, ей ненавистна необходимость взять деньги.
Она даже не ответила, только поклонилась с этой странной надменностью, не носившей характера нахальства. Ее манеры никогда не бывают манерами лица, принадлежащего к низшим классам, старающегося показать, что считает себя равным. Они как раз нужного тона — вполне почтительны, как у лица подчиненного, но и с той спокойной самоуверенностью, которая дается только рождением. Очень интересно наблюдать за оттенками в манерах. Каким-то образом я знаю, что мисс Шарп в своем стиранном платье, со своими красными ручками — настоящая лэди.
Последнее время я не видал мою дорогую герцогиню — она была в одном из своих имений, куда посылает выздоравливающих, но скоро вернется — она радует меня.
За последнее время интерес к книге упал. Я не мог ничего придумать, так что предложил мисс Шарп отпуск, она приняла две недели без энтузиазма. Теперь она вернулась — и мы снова начали. Но, все-таки, у меня нет «чутья». Почему я продолжаю это? Только потому, что сказал герцогине, что кончу… С неловкостью я чувствую, что не хочу допытываться до настоящей причины — я хотел бы солгать даже дневнику. Последние дни дела идут лучше и многие из молодцов приезжают сюда в пятидневный отпуск, они подбадривают, и мне приятно встречаться с ними, но после их отъезда больше, чем всегда, я чувствую себя никуда не годной скотиной. Единственное время, когда я забываюсь, это когда Морис привозит «дамочек» пообедать со мной в их вылеты в Париж из Довилля. Мы пьем шампанское (им нравится знать сколько оно стоит) и я весел, как мальчишка, а потом, ночью, я раз или два тянусь к револьверу. Теперь они снова вернулись обратно в Довилль.