Возрождённое завтра
Шрифт:
– Почему же об этом забыл я?
«Наверно, ты хотел забыть всё своё прошлое».
– Что ты хочешь вспомнить?
– мягко проворковала на ухо девушка.
– Талина, - выхватил из воспалённого разума Итачи, - я не помню, что случилось со мной по ту сторону.
– Сейчас тебе не нужны воспоминания, - мрачновато отозвалась она, представляя в уме видение, переданное глазами цвета крови, перечёркнутыми чёрным рисунком с косыми лучами.
– Слишком громко, - наконец пожаловался на шум Итачи, - почему так шумно?
– Но здесь
– Талитан?
– повторил Итачи, наконец начиная фокусировать зрение. Талина вняла его желанию и поддерживала чуть в приподнятом положении.
– Твой сын, Т’чи. Твой сын, - улыбка разлилась на её губах. А в глазах, кажется, стояли слёзы. Но Итачи не мог этого утверждать. Слишком много посторонних помех, слишком расплывчатая картинка. Снова становилось тяжело держаться. Наверно, он повис на руках младшей госпожи. Оставалось восстановить всё произошедшее. И первым делом всплыла встреча на берегу ночного Айгена оборот назад. Предупреждение вестника из будущего. Все его предсказания сбылись. Осталось два. Секрет одного из них мог раскрыть конверт, распечатанный в нужное время. Но не сегодня и не завтра.
Итачи смог анализировать ситуацию, как только вспомнил о Лемосе. Тянущая нудная пульсация на спине в такт быстро бьющемуся сердцу. От боли оно буквально завихалось. Дыхание само собой становилось частым и поверхностным. Надо сконцентрироваться и попытаться разогнать чакру. Только когда восстановится её поток, можно начинать думать о насущных делах. Очередное сложное задание? Сегодня Итачи благодарил свой клан за завышенные требования. Время оправдывать статус гения.
Тайком от всех, натянуто, сквозь силу Итачи улыбнулся, превозмогая отвратное самочувствие и насмехаясь над протестами организма. Возможно, потом и аукнется. Но это будет потом.
«Пусть меня все оставят в покое», - попросил Арджит’а Итачи.
«Ты слишком слаб, чтобы самому себя исцелить», - возразил крылатый. Зашевелился. Наверно, уловил разговоры других. Ну сейчас начнётся час посещений. Как бы втолковать всем, что он, Итачи, больной, несчастный, усталый, слабый, и у него жутко болит голова от шума. Лишь бы всех выпроводить, а самому попробовать сосредоточиться на клановых способностях. Отвлечение на всякие мелочи в такую минуту напрочь лишит возможности разбудить чакру. И исцеление продлится месяц, не меньше.
Что ни говори, а привычка брала своё. Сперва позаботиться о защите и прикрытии, а потом можно посмотреть, что творится снаружи. В данный момент «снаружи» - это все друзья и знакомые из Вейра. И даже Талина…
Вдруг как молнией ударило. Итачи распахнул глаза пошире и поймал в расплывчатый фокус лицо собеседницы:
– Что ты сказала? – запоздало переспросил он.
– Я молчала, - покачала она головой.
– Нет, ты… - голос сорвался. Пришлось раскашляться и быстро задышать. При этом госпожа продолжала его поддерживать, словно не знала, как поступить дальше. Вроде и надо кого-то позвать, но как бросишь
– Ну где же Чим!
– воскликнула она, разрываясь.
– Стой, - вернулся к теме Итачи, - ты сказала… мой сын?
– А ты забыл?
– подсознательно, сквозь подступающуюся тошноту, дорисовалась её улыбка.
– Я обещала, когда ты вернёшься…
И снова тишина. Благодать. Лишь бы ни единого звука. Усталость навалилась внезапно. Так неожиданно, без предупреждения, налетает штормовой шквал в открытом море и бьёт корабль о волны, стремится растрепать его в щепки. Просто отличное сравнение. Именно так Итачи себя и чувствовал.
«Ранит’ летит сюда, - доложил дракон, - я сказал ему, что тебе плохо, но он настаивает».
– Начинается, - простонал Итачи. Если так пойдёт, он только к вечеру освободится. А там просто вырубится без сил. И когда, скажите, пробуждать обленившуюся чакру?
– Все хотят убедиться, что ты жив и пошёл на поправку… - и будто для себя госпожа повторила, - да, теперь всё будет хорошо.
Искренняя добрая улыбка так и не нашла выхода. Слишком скверно. Потом. Всё потом. Сейчас главное – наладить контакт с самим собой. Для других пускай он кажется беспомощным, но на самом деле ощущать это претило, запрещала сама мораль. Неправильно. Шиноби он или нет!
Д’мит ворвался как одержимый. Итачи решительно отстранился от Талины и опёрся о подушку раскрытыми ладонями, тут же утонувшими в ней. И раз все собираются его жалеть да сочувствовать, то лучше сразу рявкнуть, разграничить уровень общения.
– Что за манеры, Д’мит?
– прохладно швырнул Итачи совершенно спокойно и ровно, силой подчиняя сбившееся дыхание и першение в горле. Так, как это может только он.
– Ну, я… - как и ожидалось, всадник принялся оправдываться. Сразу стушевался. Ну что за народ!
– Что, так и собираешься мямлить?
– контроль ускользнул. Получилось грубовато и сипло.
– Т’чи, но он же о тебе беспокоится, - примирительно смешалась Талина. Больше не пыталась поддерживать. Понимала его странное чувство собственного достоинства.
Итачи поднял взор на вошедшего. Видел смутно. Наверно, зрение ещё не совсем адаптировалось к живым картинкам после темноты и крови. А вдруг так и останется? От одной мысли передёрнуло.
«Я буду видеть за тебя», - подоспел верный Арджит’.
«Конечно, будешь. Теперь ты для меня абсолютно незаменим.»
Снаружи раздался рёв. Никаких сомнений – это возмущалась Рамот’а. Вытерпеть несколько визитов придётся, хоть от посторонних шумов и начала невыносимо раскалываться голова. Даже увещевания Арджит’а не возымели эффекта. Он чётко передал всё, что велел Итачи. Ни одного сочувствующего чужим болячкам не нашлось. Придётся списать на «все так соскучились». Да и лица не в пример сияющие. Ф’лар так вообще растягивал рот до ушей. Только по спине не хлопал. Наверно, столько сил положил, чтобы избежать этого жеста. И как бы отозвалась на него Лесса.