Возрождённое завтра
Шрифт:
– Можно ведь и повременить, - предводитель положил ногу на ногу, чуть выдвинув стул из-за стола, - сейчас мы должны решить проблему с отрядом Т’чи. Я думаю, они просто устали. Лорд Варберт из Иста-холда завтра устраивает Встречу. Половина всадников из Бендена будет там, я уверен. Пусть К’неш слетает со своим крылом, развеется. Заодно погреются на южном солнце. А вечером могут и подготовиться к предстоящему Падению над Нератом.
– Хорошо, пусть летят, - Лесса усмехнулась.
– Ты тоже летишь, моя дорогая, - напомнил Ф’лар, - мы не можем отказаться от приглашения.
– Разумеется.
Дальнейший разговор
Пришлось подождать, пока драконы завершат свою песнь, и только потом обратиться к ним. Лесса узнала первой, ибо Рамот’а опередила всех остальных.
– Горат’ из Южного, - провозгласила она, - что могло случиться у Древних, чтобы они потеряли дракона?
– Не забывай, хоть личинки и защищают землю на всём материке, Нити всё ещё очень опасны в небе, - напомнил предводитель.
Ниточка прежнего разговора оказалась потеряна. Какие уж теперь рассуждения. Смерть одного из крылатых является потрясением для всех остальных из их племени. И всегда на душе оставался осадок. Наверно, весь Перн уже знает о трагедии. Почти в каждом холде находился сторожевой дракон.
Рамот’а зашевелилась на карнизе, куда вышла погреться, вернулась в вейр и отвлекла всю троицу громким урчанием. Сразу после смерти одного из собратьев проявила чувства совсем иные. Должно было произойти нечто особенное. Не всякая новость способна вывести зверя из состояния траура.
– Что она говорит?
– поинтересовался Ф’лар, мысленно обращаясь к Мнемент’у.
– Что? Не может быть!
– воскликнула Лесса, теряя холодную неприступность на мгновенье.
Они переглянулись. Новость стала не только достоянием госпожи, но и всех, кто находился здесь. Так незаметно горе сменилось радостью. Но не преждевременно ли ликовать? Предводитель очень сомневался, что на сей раз всё обойдётся гладко.
Итачи снова ощутил присутствие Арджит’а. Измученный внутренней борьбой, что длилась вечность, словно в Цукиёми, он терял остатки сил и самообладания. Но в этот раз в Цукиёми находился он сам. Больше половины мерзких навязчивых видений – фикция, навязанный кошмарный бредовый сон. Перед глазами стояла кровавая пелена, остекленевшие глаза, раскрытые, купающиеся в крови ладони, слышались предсмертные хрипы. Никого не осталось. Абсолютно никого. Чем дальше, тем красочнее обрастало произошедшее подробностями. И каждый раз всё более жуткими и грязными. Итачи уже не отличал правду от вымысла. Он задыхался в этой беспросветной глуши, устал от неё, мечтал вырваться. И услышал голос, уговаривающий его не исчезать. Сегодня Итачи ухватился за него, прильнул всем призрачным телом, закрывал глаза и представлял перед собой громадного дракона тёмного тона. Этот дракон – его будущее. Нельзя отгонять грядущее, иначе вовсе погибнешь в хаосе.
«Ты здесь! Ты вернулся!» - возликовал дракон.
В ушах стоял гром, звуки сливались в непрерывный гул, убивали остатки воли. Но шиноби обязан держаться до конца, превозмогать все невзгоды, побеждать. Даже если совершил что-то ужасное. Даже если убил собственную семью, собственного брата, мальчишку, несмышлёныша,
«Арджит’», - мысленно повторил Итачи и вдохнул глубже. Боль пронзила всё тело. Из груди вырвался стон. Слишком короткий, ибо Итачи сразу же заставил себя замолчать. Нельзя демонстрировать слабости.
– Т’чи!
– поверхность качнулась, кто-то рядом нежно прикоснулся к его коже на щеке, - Т’чи, только не пропадай снова. Я ждала тебя. Мы все ждали.
«Она очень боится за тебя, - подтвердил Арджит’, - и я боюсь. Ты должен проснуться».
Что за ужасная боль!
«Боль пройдёт, - заверил дракон, - ты победишь её. Ты ведь сильнее боли».
Дитя. Логика совсем как у Саске. Итачи улыбнулся сквозь разноцветные круги и шум. Новая попытка шевельнуться увенчалась успехом. Он взял под контроль свои чувства последним усилием измученной воли. Веки с трудом разлепились. И перед глазами встала мутная завеса. И истина…
«Я убил их всех».
«Не всех. Ты оставил брата», - напомнил Арджит’. Его ничуть не волновало злодеяние. Он просто любил и стремился всегда находиться рядом.
«Я не помню. Убил ли я Саске вместе с ними… не помню, Арджит’. Почему я не помню?»
«Ты очень устал. Тебе снился страшный сон. Ты не убивал его».
– Придётся поверить, - вслух прошептал Итачи хрипло.
– Во что поверить?
– тот же голос сквозь шум. Он раздражал. Любое колебание воздуха резало слух, становилось невыносимо. Свист сотни катан соединялся в одно целое. Множественные удары по камню, рёв от огненных стихий.
– Я готова была отчаяться, - голос снизился до шёпота. Наверно, это заслуга Арджит’а, - я не знала… - всхлип… всего один. Но от него сжалось сердце. Инстинктивно захотелось обнять эту несчастную девушку. Она ждала. Его. Итачи силился вспомнить, но сразу не вышло. Он даже не помнил, где находится и как сюда попал.
Женщина, что бережно охраняла его покой, нежно прикоснулась, приподняла, упирая ладони в грудь. Свобода! Только сейчас Итачи осознал, что лежал вниз животом. От пронзившего спазма захотелось вскрикнуть. Усилием воли он задержал готовый хлынуть поток слёз. Отлично, бороться с реакцией организма может.
Урчание дракона за стеной разрывало мозг. Тупое чувство, полная потеря ориентации. Итачи не мог сфокусировать зрение ни на чём. Картинки, только обретя смутное очертание, мигом бросались в общий водоворот. Но не было больше крови, не было смерти, не было отчаяния.
– Прости, я так переживала, что совершенно забыла, - его положили обратно на мягкие подушки.
– Нет, - прохрипел он, - дай… мне… подняться…
– Но тебе нельзя. Я позову целителя. Чим!
Щебетание над головой влилось в общий конгломерат звуков. Череп разрывался изнутри. Дунул ветерок, обдавая щёку.
– Я устал пропадать во тьме, - слабым шёпотом, но без запинок произнёс Итачи.
«Ты вернулся! Теперь ты не уйдёшь!» - радости Арджит’а не было предела. Если бы мог протиснуться в узкую дверь, запрыгал бы вокруг всадника, как щенок.
– Но я не помню, - этот факт тревожил Итачи больше всего. Поверить на слово дракону? Но зверь мог и не знать. Он воспринимает только то, что заложено в памяти человека. А память о том дне ушла. Только основное, краски, атмосфера…
«Ты не убивал брата, - настойчиво повторил Арджит’, - я не стал бы лгать тебе».