Возрождённое завтра
Шрифт:
«Да. Их слишком много. Все не успеют спастись».
Итачи выпрямился, позабыл и о нехватке свежего воздуха, и о своём плачевном положении, и о недуге. Теперь на первый план снова вырвалась ответственность за жизни других людей.
– Что, Т’чи?
– Д’мит поспешно обратился к дракону, а когда получил тот же самый ответ, распахнул в животном ужасе глаза и выпалил:
– Они делают дома из растений?!
Миг внимания, полностью обращённого на лидера, будто всадник Ранит’а мог услышать опровержение. Но Итачи тоже молчал, переживал нечто похожее. Д’мит набрал в лёгкие воздуха для дальнейшей тирады, а потом решил не отягощать Итачи приведёнными доводами. Они оба придерживались одинакового мнения насчёт материала для постройки домов. Они не виноваты в оплошности
– Т’чи, мы должны сказать им!
– не выдержал Д’мит.
– Нельзя, - покачал головой названный, снова опустил веки.
– Но почему? Они же погибнут!
– Я посмотрю, что можно сделать. Хотя бы попрошу Китти Пинг повлиять на них, чтобы они отказались в дальнейшем от этого материала.
– И всё? А как же долг перед Перном?
– Это история, Д’мит. Мы не можем менять её.
– Поэтому ты хочешь просто закрыть глаза? Я не узнаю тебя! Ни одна напасть не могла сломить тебя, даже то ранение над Лемосом! Когда мы терялись и не знали, что делать, ты продолжал бороться! Мы обязаны сделать это!
– Я не позволю вмешиваться в ход истории!
– рявкнул Итачи, у которого зазвенело в ушах от эмоционального выступления спутника.
– Ты не позволишь? Прекрасно! Тогда я сам это сделаю! Мне наплевать, хочешь ты того или нет. Драконы не могут обманывать!
– Хватит!
– Итачи ударил по приборной панели кулаком.
– Так нельзя. И поскольку ты больше не лидер…
– Ты который раз меня попрекаешь этим. Определись наконец, хочешь ты считать меня лидером или нет. Если делишь моменты на те, когда тебе выгодно подчиняться и когда нет, будь добр заткнуться и прислушаться, потому что это называется не лидерством, а желанием утвердиться. Мы не должны вмешиваться и не будем. Я же сказал, что попробую повлиять через определённые круги.
– Давая обещание, ты забываешь о возможности никогда не очнуться!
– на одном дыхании выпалил Д’мит и тут же заткнулся. Сам не поверил в сказанное. Как можно швырнуть другу в лицо такое! А он швырнул. Раскаяние настигло мгновенье спустя в десятикратном размере. Однако извинения так и не нашли выхода. Вместо них подопечный просто смотрел расширившимися глазами перед собой и тяжело дышал.
Итачи выслушал спокойно. Выждал нужную паузу и так же ровно уточнил:
– Здесь надо действовать тонко. Продираясь нахрапом, ты рискуешь потерпеть самое оглушительное поражение. Придётся заинтересовать тех, к кому прислушаются. Кто имеет весомый голос? Китти Пинг. Её внучка вряд ли. Адмирал Бенден, Зи Онгола, Кенджо Фусаюки, Эмили Болл…
– Болл?
– очнулся Д’мит.
– Видно, где ты витал всё это время. Эмили Болл – губернатор, сложившая с себя обязанности, как только отпала в них необходимость. Да, она тоже основатель. Я уверен, здесь ещё много людей, чьими именами назывались великие холды.
Рассудительность настоящего лидера заставила Д’мита усовеститься недавней вспышки. Дабы не продолжать бессмысленный спор и вернуться под крышу, отрезающую от палящего солнца, Итачи напомнил об основной их миссии:
– Давай возвращаться.
– Да, - согласился сразу же всадник Ранит’а. – Так, вот этот рычаг – старт?
К вечеру погода не изменилась, духота лишь усилилась. Ветер лениво шевельнул верхушки деревьев и снова стих. Сейчас Итачи мечтал о дожде, будь это жуткой силы гроза или просто неприятная морось. Почувствовать запах прибитой пыли и опускающейся свежести теперь казалось недостижимым. В глубине души – он даже не признавался себе – начинал скучать. Это было не то чувство после ухода из Конохи. Нечто совершенно другое. Он ощущал себя отрезанным от мира. Уходя из первого дома, знал, что никогда не вернётся. По крайней мере, не вернётся таким, как прежде. В лучшем случае, грозили бы подземелья. В худшем – смерть до того момента, как Саске получил бы последний дар от старшего
Теперь разливалась медленная печаль. Расстался с людьми, которые его любили, готовы были простить всё на свете. Ни капли ненависти со стороны Талины, хоть она и ужаснулась его поступку в прошлом. Но это только открыло ей всю картину до конца. Она простила в ту же минуту. Лучше бы оттолкнула. Намного легче оставить любимого человека, вызвав в нём ненависть. Точно так, как поступил с братом. Не лучший выход. Наверно, Итачи сделал этот шаг только оттого, что просто не знал иного варианта.
А теперь остался один на один с внутренним врагом. И силы скоординировались не в его пользу. Жгучее нарастание чуждого снизу. Оно увеличивалось в размерах и мощи. Итачи было отлично знакомо это чувство: так и начиналась атака. Какой силы она будет, оставалось гадать.
Он выпрямился на стуле, метнул руку к губам и замер без движения, борясь с подступающим приступом. Китти покинула помещение пару минут назад, сослалась на проверку данных. И компьютер выключила. Наверняка, он запаролен, так что подсмотреть результаты не представлялось возможным. Становилось хуже. Итачи почти не сомневался в отрицательных показаниях. Иначе к чему скрывать? Нет, генетик – особа квалифицированная не только в обозначенной специальности, но и во врачебной этике. Вряд ли она сама поделилась бы подробностями и прогнозами, если б Итачи прямо не спросил, обнаружив удивительную осведомлённость. А раз уж пациент в курсе, не стоило скрывать и тем самым вводить его в заблуждение подозрительным молчанием и детскими отмазками обязательного стопроцентного исцеления.
Боль накатила резкой волной. Препарат, что бы ни находилось в том шприце, не действовал. Саморазрушение достигало пика, переломного момента. Спазм скрутил, проникая во все клеточки тела. Свет померк, всё закачалось. Внутри бурлили потоки крови, жар от солнца лупил, как беспощадные Нити. Зной, которым Итачи пропитался насквозь во время учебного полёта на скутере, проникал даже сюда, внутрь изолированной лаборатории.
Сгорая изнутри и снаружи, Итачи вовсе утратил ориентацию и контроль. Ещё пытался как-то исправить положение. Мимолётный проблеск в мозгу заставил его увидеть настоящее положение вещей. Он лежал на полу, вцепившись сжатыми в кулак пальцами в шуршащий материал, напоминающий плёнку. Больше ничего. Промежуток настиг его в тот момент, когда Арджит’ отчаянно кричал и бил крыльями, поднимая с земли тучу песка. Он не получал отклика. Погрузился во тьму вместе со всадником, но не отыскал его сознания там. Так и стоял на берегу, воздев голову ввысь и горестно трубя. А поодаль мялся Ранит’. Он ничего не мог изменить. Только сочувствовать собрату.
Крылья рассекали разреженный воздух верхних слоёв. Ковёр леса внизу сливался в сплошное месиво. Д’мит не смотрел на него. Ранит’ молча разделял протест и сожаление партнёра. Они так и не смогли заставить Арджит’а подняться. Он не притронулся к еде, не встал, когда наступил прилив, так и лежал брюхом в мелких прибрежных волнах, несчастный, одинокий, побледневший, отражая все эмоции своей неподвижностью.
Т’чи так и не пришёл в себя. Цветок Ветра отыскала Д’мита на окраине Посёлка, с ходу вывалив шокирующую новость. Учиха Итачи впал в кому. Кризис – так она сказала. И сразу же поджала губы, отказываясь отвечать на любые наводящие вопросы. Ничего не оставалось, как мчаться к целительнице и тормошить её. Только и этот фокус не прошёл. Всадника живо вытолкали за дверь и заставили ждать на месте. Час, два, три… А время всё летело. Мчалось со скоростью бури, выдирающей с корнями высокие деревья и отшвыривающей их на десятки длин дракона. И никто не говорил, что там происходит, за дверью. Д’мит не решился вломиться силой. Т’чи напутствовал, что нельзя мешать работе целителей: можно всё испортить. А подвергать опасности жизнь лидера всадник не хотел. Оставался на стуле, в первые минуты обхватив голову руками. Это не походило на правду. Кошмарный сон. Неминуемо наступит пробуждение. Д’мит очнётся в своём вейре, а утром они всем составом полетят отражать атаку Нитей.